— Я ничего не прятала, — говорит она непослушными губами, которыми овладела мелкая, предательская дрожь.
— Брось, детка, я же пошутил. — Рот Эндрюса искажает кривой оскал. — Конечно ты ничего не прячешь, я верю тебе. Ты ведь никогда меня не обманывала.
В свете лунных софитов пустота его глаз обретает наполнение. Он смотрит на неё то свирепо, то с тяжким змеиным спокойствием, медленно лишая её жалких остатков самообладания. «Реджи…он тоже это видел», думается ей, когда под кожу проникает что-то острее страха. Эндрюс снова заговаривает тем же ровным, лишенным всяких эмоций, голосом.
— Да, моя малышка Бэт не способна на такую подлость, — говорит он. — Я даже мысли такой не допускаю. С какой стати ей вешать мне лапшу, она ведь знает, как дорога мне, знает, как я люблю её. Вот вчера, когда за ней приехал Джонс, она могла бы соврать мне, выдумать какую-нибудь чушь про мать, которой вдруг стало плохо, или про отчима, попавшего в аварию, но нет, моя малышка сказала чистую правду — подруга в беде. Она такая отзывчивая — моя крошка Бэт, этой саутсайдской змейке чертовски повезло, что рядом с ней в трудную минуту оказался такой человек. Знаешь, другой на моём месте ударился бы в сомнения, стал бы подозревать неладное. Его любимая, ночью, уезжает в жуткую дыру, да ещё и со своим…бывшим. Тут невольно возникнет недоверие, ну мало ли, вдруг этот «бывший» вовсе и не бывший… Так бы любой подумал, но только не я. Джонс и моя Бэт… Полная нелепица, моя мышка и близко не подпустит к себе этого выродка. Да, он довез ее до трейлерного парка, а потом, наверняка, сразу же уехал, а моя Бэт осталась утешать свою несчастную Тони. Именно так я вижу вчерашнюю ночь. Скажи, малышка, я ведь прав?
Язык у Бетти отмирает, становясь абсолютно бесполезным рудиментом. Онемевшие губы отказываются служить своей напуганной хозяйке. Лишь глаза все ещё способные к жизни широко распахнуты и устремлены на застывшую в ожидании маску.
— Ну чего молчишь? Разве все было не так?
Он делает к ней шаг, а она резко отступает назад, повинуясь инстинктам. Одно неосознанное, роковое движение и все становится предельно ясным. Арчи застывает, глядя на девушку с искренним удивлением. Чересчур искренним.
— Что с тобой, мышка? Неужели ты боишься меня?
— Нет, — выдыхает она. — Господи, конечно же нет…
— А вот это зря. — Тон его разительно меняется. — Хочешь, открою тебе маленький секрет? Только тшш…никому ни слова, это только между нами. Так вот, мышка, я выхожу из себя, когда слышу грязную ложь. Да, именно, выхожу из себя. Когда мои близкие люди врут мне, я теряю контроль. Вчера я потерял его. Ты заставила меня… Не делай такие невинные глазки, лживая сука, ты лучше меня знаешь, о чем идёт речь. Давай, открывай свой славный ротик, расскажи мне о своём путешествии в Саутсайд, у нас ведь нет тайн друг от друга, верно? Как только закончишь, я решу, достойна ты прощения или нет. Не разочаруй меня, мышка, я ведь и вправду люблю тебя.
В эту самую минуту Бетти на своей шкуре чувствует, что это такое — смертельный страх.
Комментарий к Часть 21. Загнанная в угол
Такие дела…Что скажете, дорогие? Как вам эта глава? Сразу извиняюсь за курсив в конце, я особо не любитель такого, но вот приспичило и все.
========== Часть 22. Иллюзия счастья ==========
Жуткие минуты молчания все тянутся и тянутся, опутывая своей липкой паутиной заглохшее от страха сердце Бетти. Горло словно сдавливает невидимая, мертвенно-холодная лапа, напрочь лишив его даже призрачного шанса издать из себя подобие звука. Ей до смерти хочется, чтоб взгляд Арчи ставший вновь пустым и безжизненным оторвался от её лица хоть на мгновение, хоть на секунду, но пока она заперта в его проклятой комнате, этого не случится.
«А не ты ли заперла себя в ней? — вдруг спрашивает ее голос из темноты. — Признай, глупая, это ведь твоя вина, только твоя и ничья больше. Похоть и легкомыслие привели тебя в эту ловушку, и не смей отрицать это. Ты играла чувствами других людей, безучастно взирая на их мучения с высоты собственной черствости и эгоизма, наивно полагая, что все сойдет с рук, но ты ошиблась. Вспомни ту ночь, ту душную сентябрьскую ночь, когда ты впервые вошла в эту спальню, когда впервые позволила этому человеку прикоснуться к себе…
Вспомни, как ты извивалась на шелке простыней, как умоляла его не останавливаться, как закатывала глаза от наслаждения… Да, сейчас эти воспоминания вызывают у тебя отвращение, но это была ты, это твое тело содрогалось в безудержном экстазе, с твоих губ срывались бесстыдные стоны, от которых, в соседней комнате, бедный папаша Фред, наверняка, покрывался густым румянцем.
Все могло закончиться одной ночью и возможно никто бы не пострадал, но твоей ненасытной, алчной натуре такая идея пришлась не по вкусу и ты снова пришла сюда, а потом ещё и ещё. Ваш липовый договор потерял силу еще в третью ночь, но ты, ослепленная ложными убеждениями, даже не заметила этого. Напомнить, что было дальше? Да, твой любовник тебе надоел, секс с ним потерял всякую остроту, но самое главное — на горизонте замаячил Джонс, весь из себя таинственный и неприступный, запретный плод, как ты любила повторять. Эндрюс, ненужный балласт, без сожаления отправился за борт, а ты — покорять новую вершину, и знаешь, что самое забавное во всей этой истории? Правильно, Элизабет, итог.
Ты стоишь в этой спальне, оцепеневшая от ужаса и растерянности, пока твой мозг обрабатывает совершенно бесполезную в данный момент информацию и молишь всех святых уберечь тебя от беды; Джагхед, твоя все еще непокоренная вершина, ожидает суда по ложному обвинению и испытывает к тебе все что угодно, но только не любовь; Реджи, по роковой случайности, впутавшийся в ваши иррациональные отношения, лежит в деревянном ящике, пожираемый трупными червями; ну и вишенка на торте — Арчи, беспощадно соблазненный, а после хладнокровно отвергнутый, с уязвленным самолюбием и разбитыми вдребезги надеждами, нарушивший все мыслимые и немыслимые законы человеческой природы и все это — из-за тебя.
Ты, Элизабет Грейси Купер, причина всех несчастий, как чужих, так и своих собственных. День, когда твои ноги коснулись земли Ривердэйла стал фатальным для жителей этого славного городка. Для вас четверых; для Вероники Лодж, потерявшей возлюбленного; для Лорин Мантла, лишившейся единственного сына; для Элис и ЭфПи, жизнь которых превратилась в сплошной кошмар; для Фреда Эндрюса, которого в недалеком будущем ожидает страшный удар; отголоски долетели даже до «упырей», обитающих, на минуточку, в соседнем Гриндэйле. Браво, девочка, ты постаралась на славу, заварить такую кашу не каждому под силу. Ну, и напоследок, как по-твоему, на чьих же все-таки руках кровь несчастного Реджи? Поразмышляй об этом на досуге, Элизабет, обязательно поразмышляй, уверен, ты сделаешь удивительные открытия».
— Мышка, я устал слушать тишину.
Нелепое обращение режет слух, хоть и слышит она его не в первый раз. «Загнанная в угол мышь никогда не сопротивляется…». Фраза из мультфильма детства всплывает из глубин подсознания, и теперь мозг с издевательской усмешкой выдает мельчайшие подробности того, при каких обстоятельствах малышка Бетти услышала её. И почему в критической ситуации люди всегда зацикливаются на таких глупостях?
— Блять, ты язык проглотила?!
Голос Эндрюса теряет былую отрешенность, как и он сам. Три быстрых шага и его цепкие пальцы с недюжинной силой смыкаются на худенькой руке, чуть выше локтя.
— Не трогай меня!
Бетти пытается вырваться, но хватка опытного квотербека не оставляет ей шансов. От её жалких потуг пальцы ещё больнее вгрызаются в кожу, на которой завтра, если повезёт, точно расцветут синяки.
— Я был там! — рычит Эндрюс, резко дергая на себя её руку. — Я видел тебя с Джонсом, видел, как вы укатили в одной тачке. Та змеиная шлюшка, твоя Тони, припеваючи мешала коктейли в вашем вшивом баре, хватило ста баксов, чтоб один из твоих обожаемых саутсайдских отбросов выложил мне это. Ну что, вспомнила, освежил я тебе память?
Его горящие недобрым огоньком глаза так близко, они вероломно вторгаются в её личное пространство, сея в нем хаос и смятение. Беспорядочные мысли мечутся в её затуманенной голове, но ни одна из них не способна ей помочь, не способна подавить эту вспышку испепеляющей ревности.