Сандор закрыл багажник и уставился на неё в упор тяжёлым немигающим взглядом.
— Я тебе не верю.
— Мы что, по-твоему, в дешёвой мелодраме? — Арья спокойно и открыто посмотрела ему в лицо. — Моей дочери два года. Я четыре года замужем. Как ты считаешь, это твой ребёнок?
— Нет…
— Вот и отлично, — подытожила Арья. В воздухе повисло неловкое молчание, сдобренное глухими ударами капель дождя о крышу машины.
— Если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать, — чуть помедлив, хрипло сказал Сандор. — Это больно — терять близких людей, я знаю, о чём говорю. Если надо выговориться, если я могу что-то сделать для тебя, куда-то отвезти… Я готов, только скажи…
— Спасибо за заботу… Сандор. Я учту. Если хочешь, можешь завтра прийти на набережную, проводить Джейме в последний путь. У него здесь не осталось ни друзей, ни родных. Отец отрёкся от него, сестра занята своим новым мужем, младший брат слишком далеко и не может приехать, а друзья… Уехав, он разорвал все старые связи. Обидно, что некому проститься с таким прекрасным человеком… — Арья всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — Прости, но я устала после дороги, хочу немного отдохнуть.
— Я приду, — коротко бросил Сандор и, развернувшись, пошёл к машине.
Лорас, интриган хренов, скрыл от него, что у Арьи есть ребёнок. С ним чуть сердечный приступ не случился, когда он увидел их втроём, идущих от здания аэровокзала к его джипу. Мозг любезно предложил картину возможного развития событий: волчица сбегает из Королевской Гавани, уже в Браавосе узнаёт о своей беременности, выдаёт его ребёнка за дитя Джейме и живёт счастливо. Но если девочке всего два года, то это не его дочь. У него нет причин не верить её словам.
Сначала он вообще её не узнал — привык к образу «пацанки из района», мальчишки-сорвиголовы, и никак не ожидал увидеть красивую женщину в классическом брючном костюме. Она очень изменилась, и сразу стало понятно, почему: материнство всегда преображает, обязывает к переменам, и волчица не стала исключением.
Он боялся посмотреть ей в лицо, заговорить с ней… Но душа разрывалась на части, и он решился. Его поразила глубокая печаль в её серо-стальных глазах. Ланнистер… Сандор не знал, насколько сильно волчица любила своего мужа, но если так, как он пташку, то боль утраты была очень велика. Он не мог не выразить ей сочувствия и поддержки, ведь она никогда не оставляла его одного в тяжёлые моменты жизни, и сейчас пришло время отплатить ей за доброту. Только нужна ли ей его поддержка? Вспомнилось, как он упрямо всё отрицал, утверждал, что ему никто не нужен. Каким одиноким он стал в итоге… Нет, даже если волчица начнёт показывать зубы, отвергая его протянутую руку, он не бросит её. Эта неловкость в их отношениях ничего не значит. У неё личное горе и он просто обязан хоть чем-то ей помочь.
Арья зачерпнула горсть пепла из урны и вытянула перед собой руку.
— Да упокоишься ты с миром, да найдёшь ты путь в иных землях, но не в этой, в которой тебе больше нет места, ибо прах ты, и в прах возвратишься. — Волчица разжала пальцы, и ветер подхватил пепел на её ладони. — Ты был лучшим мужчиной в моей жизни. Я не забуду тебя. Спасибо тебе за всё, Джейме.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула терпкий свежий морской воздух. Ей было плохо и тяжело прощаться с человеком, которого она по-своему любила. Не той горячей страстной любовью, а спокойной, тёплой, похожей больше на крепкую привязанность.
— Ты как? В порядке? — заботливо спросил Оберин.
— Да. Мне надо выпить.
Людей было мало: Оберин, Эллария и Сандор — все, кто пришёл проводить Джейме в последний путь. А ведь раньше у него был широкий круг общения. «Лизоблюды и лицемеры, — так он всегда их называл. — Никому из них нельзя верить». И это была правда: как только отец объявил, что лишает его наследства, все они куда-то исчезли. И хотя трое присутствующих здесь людей знали его не очень хорошо, Арья нутром чуяла, что они искренне сочувствуют её горю. Единственный, кто не смог прийти — Лорас, который повёл Нимерию в парк аттракционов. Арья так и не решилась рассказать ей, что папы больше нет.
— За Джейме Ланнистера, златовласого рыцаря, который подарил тебе новую жизнь, — Оберин поднял бокал. — Мир праху его.
— За Джейме, — отозвалась Арья и сделала первый глоток.
— За Джейме, светлая ему память, — присоединилась к ним Эллария, держа в руке стопку водки со льдом.
— За Джейме, мать его, Ланнистера, — поддержал Сандор, подняв бокал с минеральной водой. Арья мысленно отметила, что он не стал заказывать себе алкоголь.
— Расскажи нам о своей жизни в Браавосе, — попросила Эллария. Несмотря на то, что они часто созванивались, Арья не особо распространялась о том, как жила все эти годы. — Ты нас тогда очень удивила своим решением уехать. А теперь вернулась, да не одна, а с дочкой… Я поражена, честно говоря, как ты отважилась на такой смелый шаг. Ты всегда была свободолюбивой, а тут вдруг связала себя узами брака, стала мамой… Ты так выросла, моя девочка! Я рада, что ты нашла в себе силы изменить свою жизнь. И всегда буду молиться о Джейме, который открыл тебе новый мир.
— Я и сама удивлена, если честно, — начала осторожно Арья. С Мартеллами она могла быть полностью откровенной, но говорить при Сандоре ей было неловко, ведь это из-за него она сбежала в Браавос, выбросив из своей жизни всё, что их связывало. — Нам с Джейме через многое пришлось пройти. В первый год едва хватало денег, чтобы выжить. Ему было тяжелее, чем мне: я привыкла довольствоваться малым, а он всегда купался в роскоши. Он часто подумывал вернуться домой и пойти на поклон к отцу. Но смог пересилить себя, встал на ноги… Он был мужчиной с большой буквы.
— Он смог, потому что ты была рядом, — хрипло ответил Сандор. Арья с удивлением подняла на него глаза. — Не смотри на меня так, говорю что думаю.
— За Джейме, подарившего мне новые взгляды на жизнь. — Она выпила залпом и закашлялась от обжигающе-крепкого алкоголя.
— И что теперь? — участливо спросил Оберин. — Какие дальнейшие планы? Останешься в Королевской Гавани?
— Не знаю, — честно ответила она, всё ещё пребывая в своих мыслях, бесконечно прокручивая в голове моменты своей семейной жизни. — Побуду здесь неделю. Надо решить вопросы с наследством — Джейме всё оставил Нимерии. А пока буду этим заниматься, подумаю, куда двигаться дальше.
И вот опять это чувства потерянности. Она осиротела без Джейме, без своего мужа, друга и вдохновителя и совершенно не представляла себе дальнейшей жизни. Ей казалось, что все дороги ведут в никуда. Но рассказывая им о муже, она чувствовала, что на душе становится легче: её друзья должны узнать, каким прекрасным человеком он был.
— Простите, я поеду, мне пора забирать дочь.
— Я могу отвести тебя, — начал было Сандор, но Оберин перебил его:
— Можно, мы отвезём тебя? Мы так давно не виделись… Удели нам ещё немного времени.
— Спасибо, Сандор, но сегодня я останусь с ними. — Арья была не готова оставаться с ним наедине. Только не сейчас, не при таких обстоятельствах. Но он с пониманием отнёсся к её желанию. Можно было выдохнуть с облегчением…
— Ты только посмотри, — кивнул Оберин в сторону Лораса, качавшего Нимерию на качелях. — Из него бы вышел замечательный отец.
— Да, — согласилась Арья. — Наверное, это потому, что в нём до сих пор живёт ребёнок. Он очень добрый и заботливый человек. И хороший друг… «И мог бы стать прекрасным мужем», — хотела добавить она, но вовремя осеклась.
— Я очень горжусь тобой, — улыбнулась ей Эллария. Арья в недоумении уставилась на неё.
— Гордишься? Чем тут гордиться? Я вернулась к тому, с чего начинала….
— Нет, — перебил её Оберин и ласково потрепал по голове, совсем как отец. — Ты очень выросла, правда. И я не о физиологическом росте говорю, а о духовном. Помнишь, я когда-то рассказывал, что подошёл к тебе в баре, когда увидел, какая ты потерянная? В твоей жизни была одна пустота, которая ни к чему не приводит. Ты сама возвела Сандора в ранг богов, сама придумала себе идола и разочаровывалась, когда он совершал поступки, присущие простому человеку. А мужчины — обычные люди, а не бездушные боги. Мы тоже имеем право на ошибки. Я знаю, ты вышла за Джейме не по большой любви, однако ты не просто тупо пошла туда, куда он повёл тебя за руку, ты построила семью, сделала большой шаг вперёд, увидела, как это бывает, когда о тебе заботятся. Ты стала сильнее, детка. Конечно, не настолько свободная, как прежде, но это абсолютно нормально. Это значит, что годы, проведённые в Браавосе, не прошли напрасно, и ты не топталась на месте, оплакивая прошлое, а сделала над собой усилие, поднялась, выбралась из болота, в котором тонула, и пошла дальше.