Битва с Ассасини произошла больше года назад, но и сейчас воспоминания о ней заставили Джульетту вздрогнуть.
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем, — уверила она.
— О том юноше, — печально сказал Леопольд.
— Леопольд… Клянусь тебе. Я даже близко не думала о нем.
Она лгала. Бывали минуты, особенно после полуночи, когда она просыпалась. Ей казалось, что седоволосый юноша из базилики сидит в комнате и смотрит, как она спит. Конечно, это были только сны.
— Я видел, как ты смотрела на него.
— Неправда.
— Нет, — ответил Леопольд. — Правда. И я видел, как он смотрит на тебя. Думаешь, он отпустил нас ради меня? Если бы ты не вмешалась, я был бы мертв. Он отпустил тебя и позволил мне уйти с тобой.
— Я люблю тебя.
В глазах Джульетты стояли слезы.
— И я люблю тебя, — сказа он. — По-своему. Но ты мечтаешь о нем, будто у вас на двоих одна душа, которую кто-то разрезал пополам. Помнишь, ты говорила мне, что ребенок — не от Марко…
— Лео, пожалуйста, перестань.
— Это его ребенок?
Джульетта молча заплакала.
Принц Леопольд вернулся вечером, неся платок из мальтийского кружева, полдюжины фиг и миску сорбета — белого вина, смешанного с лимонным соком и колотым льдом, — в качестве извинения и предложения мира.
— Прости, — он выставил подарки на стол и пошел к двери.
— Ты можешь остаться.
— Я опять скажу какую-нибудь глупость.
— Все равно… — Джульетта похлопала по сиденью рядом с собой. — Знаешь, при венецианском дворе ходили разговоры о твоем красноречии. Тетя была в ярости от того, что стольким фрейлинам…
— Я вскружил голову? — закончил Леопольд, предлагая ей фигу.
— Хотя, возможно, она сердилась и по другим поводам, — допустила Джульетта. — Но тогда я не знала, что ты кригсхунд. Однако твоя репутация…
— Рядом с тобой я забываю все слова.
— Не всегда, — она улыбнулась, положила голову на плечо Леопольда и позволила ему обнять себя.
Дружеское молчание продолжалось до тех пор, пока Леопольд не встал и не принялся зажигать свечи.
— Так султан мамлюков и вправду собирает флот?
— Почему ты спрашиваешь?
— Ячмень. Крестьяне жнут его перед началом осады.
— Возможно.
— Леопольд, а где ты взял лед для шербета?
— Из остатков запасов короля.
— Именно, — сказала Джульетта. — Я слышала, он пьет свои лучшие вина и выставляет на стол деликатесы, которые приберегают для пиров.
— О чем ты говоришь? — Леопольд установил свечу в подсвечнике и повернулся к Джульетте.
— Что случится, если султан нападет на нас?
— Мы будем сражаться.
— И победим?
Когда он сел рядом, обнял ее за плечи и нежно поцеловал в лоб, она все поняла. Ответ — нет. Она могла возразить или попросить Леопольда солгать. Но вместо этого просто прижалась к нему и задумалась, пытаясь сформулировать вопрос. Раз он ничего не сказал, значит, догадывается… По крайней мере, о ее размышлениях, если не о самом вопросе.
Размышления редко посещают вас, когда на руках младенец, раз уж вы решили самостоятельно кормить ребенка и спать с ним в одной комнате. Эксцентричный выбор. Она стала бы предметом обсуждения для всех дам венецианского двора. Но сейчас двор далеко.
— Леопольд.
— Да? — судя по голосу, он был готов ко всему. Он действительно хорошо ее знал. Лучше всех. Может, никто иной и не смог бы так ее узнать. Леопольд знал ее слабости. И полагал, что их не так уж много. Знал ее сильные стороны и считал, что ее недооценивали. Интересно, знает ли он, о чем Джульетта сейчас думает.
— Если мы проиграем…
— Да, — ответил он. — Обещаю.
Она поцеловала его в щеку. А как еще ответить мужчине, которого ты попросила убить себя, лишь бы не попасть в плен к врагу, мужчине, который любит тебя, хотя знает — ты мечтаешь о другом.
52
Далекий горизонт затягивали грозовые облака. Все вокруг казалось серым, будто злые ангелы заслоняли заходящее солнце. Тико тошнило, но желудок был пуст.
Он съежился под прикрытием грязного мешка, надеясь, что кожаный дублет и гнилой холст импровизированного тента защитят его, пока он ждет приказов.
Все ждали приказов.
«Морской конек» — маленькая галера. Капитан, сын владельца, барабанщик, надсмотрщик и рабы, в четырнадцать рядов. Тико не знал, какой груз прячется в трюме. Судя по тому, как галера плясала на волнах, ничего тяжелого.