— Марко тоже хотел жениться на мне. Но Алекса ему не позволила. Ну, мне так сказали. Думаю, это была идея Алонцо.
Похоже, разговор пора заканчивать. Браслет прекрасен и сделан по заказу герцога. Последнее добавит ему цены. Однако же есть правила. И если Исак сейчас нарушит…
Сами понимаете, скоро здесь будет флот мамлюков, и кто знает, чем все закончится? Мамлюкам нужно много рабов. Но они не доверяют нубийцам, а Византия, по слухам, отличное место для торговли рабами. А может, удастся уйти на покой. Вдобавок браслет невелик. Удобно, если придется спешно уезжать.
Пока он думал, Десдайо вынула из ушей серьги.
— Возьмите и это…
И она добавила брошь. Сначала Исаку показалось, что серьги — аметистовые. Он пригляделся и узнал безупречные рубины.
— Тоже от герцога Милана?
— От господина Дольфино.
Исак моргнул.
Ему захотелось очутиться подальше от странной женщины с большой грудью и огромными глазами, женщины с неисчерпаемым запасом бесценных украшений, женщины, которая бросалась именами адмиралов и кондотьеров, герцогов и принцев, будто все они жили где-то по соседству.
— Вам следует взять своего раба и бежать отсюда.
— Почему?
— Через несколько дней здесь будут мамлюки.
— Скорее, завтра. Или послезавтра. Но Кипр в безопасности.
— Почему вы так решили? — Исака поразила ее уверенность.
— Мой будущий муж, господин Атило иль Маурос, ведет сюда свой флот.
56
— Вы отдали брошь своей матери? Серьги Дольфино. Браслет от Джана Марии… — Атило стиснул зубы. Рука легла на кинжал, но этот жест предназначался Тико.
Они стояли в одной из верхних палат приората.
Пустую и прохладную комнату сейчас согревали гнев Атило и ночной воздух, пахнущий дымом и травами. На улице жарили баранину. Пища для крестоносцев, которым завтра предстоит битва.
Каждое судно кипрского флота возьмет команду из галерных рабов и свободных. А еще — рыцарей-крестоносцев, арбалетчиков, мечников и пикинеров. Корабли, изрыгающие магический огонь, возьмут на борт мастеров. Они займутся сифонами и проследят, чтобы пламя не убило тех, кого должно защитить.
Магический огонь выигрывал сражения.
Крестоносцы похитили его секрет у Византии. Одна из причин их взаимной неприязни. Магический огонь выигрывал сражения и проигрывал их. Суда часто сгорали в собственном пламени. Так бывало раньше, так будет и впредь.
Но Атило сейчас беспокоило не это.
— Как вы могли? — в его голосе столько боли…
У Десдайо задрожали губы, а глаза наполнились слезами. Атило ничего не замечал.
— Я же сказал, что разберусь. Как только поговорю с королем Янусом.
— Они продавали его…
— Я бы его выкупил. А вы отправились одна на рынок рабов. Отдали за жалкого раба свои драгоценности, — он бросил злобный взгляд на Тико, но тот промолчал.
— Вы даже не представляете.
— Чего?
— Каково быть выставленным на продажу.
— А вы — представляете?
— Да, — яростно ответила Десдайо.
На секунду Атило испугался, что сейчас она ударит его. Позволить? Или перехватить руку?
— Да послушайте же! — выкрикнула она. — И не делайте такого лица. Неважно, о чем вы думаете. Вы должны меня выслушать…
По щекам Десдайо потекли слезы.
— Вы заходили в его комнату, — Атило констатировал факт.
— Да, — сказала она. — Я заходила в его комнату. Хотела предупредить об испытании. Ничего не было. Он попросил меня уйти.
— Почему вы не сказали мне?
— Посмотрите на себя, — ответила она. — Вы стоите здесь, положив руку на кинжал. Как вы думаете, почему я не сказала?
Мавр перевел взгляд на Тико, стоявшего в нескольких шагах позади Десдайо. Босой, голодный, закутанный в рваное одеяло.
— И это все, на что ты способен? — прошипел Атило. — Прятаться за спиной девушки?
— Дай мне нож, старик. Тогда увидим.
От неожиданности Атило открыл рот.
— Сейчас я слаб, — продолжил Тико. — Но даже сейчас могу убить тебя.
— Ты посмеешь?..
— Ты уже прошлое, — холодно сказал Тико. — Ты потерял свою силу, нервы, рефлексы. Остались только умения, но и они уже не те, — он читал правду в глазах Атило.
Старик не хотел ему верить, но боялся, что он может оказаться прав.
— Ну как, еще не готов лечь в могилу?
Тико повернулся спиной к своему прежнему хозяину и посмотрел в темноту за окном. С полуночи прошло не больше часа. У юноши есть два, может, три часа, прежде чем ему понадобится защита от солнечного света.