— Что? — сухо переспросил Атило.
— Мы не можем их здесь бросить.
— Можем, — ответил он. — Можем. — Слова прервало уханье совы, и его плечи чуть расслабились.
Атило тоже ухнул, сова ответила.
— Это тебя мы не можем бросить, — с горечью сказал он.
— Но если…
— У меня здесь пятнадцать клинков. Лучшие мои ученики. Мой заместитель, его заместитель, и еще тринадцать. Отличные солдаты. И я буду счастлив, если в живых останется хотя бы половина из них.
Джульетта не узнавала того пожилого человека, который вырезал для нее деревянные игрушки. Таким Атило видели в битве.
— Мы идем в безопасное место?
Он повернулся и посмотрел на нее. Тяжелый взгляд чуть смягчился.
— Госпожа моя, в эту ночь безопасных мест не будет. Не здесь и не сейчас. Я лишь надеюсь уберечь вашу жизнь.
— А дети?
— Они уже мертвы. Оставьте их.
— Я не могу… Мы не можем… — она вцепилась в его рукав. — Пожалуйста.
— Вы хотите спасти их?
— Да, — с признательностью ответила она, решив, что он передумал.
— Тогда отпустите их. У них больше шансов остаться в живых, если они сейчас спрячутся. Правда, ненамного. Но если они останутся с вами, тогда у них шансов нет вовсе. Казалось, госпоже Джульетте стало нехорошо.
— Наши враги охотятся за вами. Вы — их цель.
Он снял с бедра стилет, неуловимым движением перевернул его и протянул рукоять Джульетте. «Боже милостивый, — подумала она. — Он серьезен». Только усилием воли она не позволила клубку в животе овладеть ее телом. Еще чуть-чуть, и она опозорится прямо перед Атило.
— Найдите дубильную яму, — бросил Атило компании Джоша. — Не рядом, подальше отсюда. Залезьте в нее по уши. Не двигайтесь. Молчите, пока не наступит утро.
— Демоны ненавидят воду?
— Они охотятся по запаху. От вас воняет мочой. Найдите дубильную яму, и, может, вам повезет.
Атило отвернулся, тут же забыв о маленьких разбойниках. Может, им и вправду удастся уйти подальше.
— Держитесь рядом со мной, — сказал он Джульетте.
Атило шел по соттопортего, туннелям под жилыми домами, направляясь к маленькой площади. Несколько дубов на противоположной стороне не позволяли ей сползти в узкий канал. Атило обрезал веревку и оттолкнул потрепанную гондолу, так что она встала поперек канала, как шаткий мостик. Едва госпожа Джульетта перебралась по нему, Атило перерезал оставшуюся веревку и перепрыгнул на безопасную сторону. Лодка медленно поплыла по каналу.
— Куда мы направляемся?
— У меня есть дом, — ответил он.
— Особняк иль Маурос? — Ее сердце упало. Им придется дважды пересекать Большой канал на гондоле или обходить его, удвоив путь, пролегающий по самым опасным улицам Венеции.
— Другой дом, — бросил он.
Он взял ее за руку, но не ради того, чтобы успокоить или ободрить. Атило стиснул ее кисть и потащил вперед. Он хотел идти быстрее.
— Атило, ты… — Джульетта умолкла.
Старик пытается спасти ее. Он в ярости, таким она никогда его не видела. Лицо превратилось в боевую маску, глаза пронзают тьму.
— Прости, — сказала она.
Он замер, и Джульетте показалось… На мгновение ей показалось, сейчас он не удержится и ударит ее. Но уже в следующую секунду она увидела странную фигуру, следящую за ними из теней приближающегося квартала.
— Сюда.
Рывок направил ее к переулку. Но путь уже перекрыт, как и тот, которым они пришли.
— Убей себя, — произнес Атило.
Джульетта уставилась на него.
— Не сейчас, дурочка. Если погибну я и погибнут они…
Он указал на силуэты, появляющиеся из темноты. Кто-то стоял рядом с гротескными существами, преграждающими им путь, другие — на крышах или балконах.
— Не дай захватить себя.
— Они меня изнасилуют?
— Насилие можно пережить. Но ты не переживешь того, что с тобой сделают Волчьи братья. Хотя живой и здоровой ты можешь оказаться для них более полезной. А значит, ты точно должна убить себя.
— Самоубийство — грех.
— Позволить схватить себя — худший грех.
— Перед Господом?
— Перед Венецией. Это намного важнее.
Серениссима, имя Светлейшей Республики Венеции, придуманное поэтами, не отличалось точностью. Город уже давно не был светлым, а в нынешние дни не был и республикой.
По мнению Атило, Венеция больше напоминала бурлящий котел, в который откуда-то с небес все подбрасывали и подбрасывали горстки риса. И хотя каждое утро у стен находили тела нищих, на дне каналов новорожденных младенцев, а бедняков выбрасывали умирать прямо на улицу, чтобы не платить за похороны, город оставался таким же людным, тесным и дорогим, как и прежде.
Летом люди спали на крышах, балконах или под открытым небом. Когда наступала зима, они скапливались в убогих домах. Они испражнялись, совокуплялись, ссорились и дрались на виду как у чужих, так и у собственных детей. Лестницы таких домов всегда пахли особым запахом бедности. Немытое, воняющее сточными водами, засаленное страдание. Оно пропитывало кожу человека, пока та не становилась похожа на выделанную шкуру.
Дюжина ученых рисовала карты Венеции. В их числе был и китайский картограф, присланный Великим Ханом. Хан прослышал о городе, где каналы использовались вместо дорог, и пожелал узнать, много ли тут правды. На поверку все карты оказывались неточными, к тому же половина улиц имела больше одного названия.
Атило иль Маурос, обратившийся в мыслях к Венеции, недоумевал, почему же он всегда так неохотно покидал этот город, и думал о жизни, которая прошла в нем. Может, все дело в том, что не такой он видел свою смерть? В убогом кампо, рядом с ветхой церковью, поскольку в каждом кампо есть своя церковь. Хотя обычно не настолько запущенная. Церковь, разрушенный колодец, полуразвалившиеся кирпичные дома…
Он надеялся умереть в своей постели через много лет.
Его жена, прекрасная в горе, освещенная нежными лучами осеннего солнца; печальный мальчик у изножья кровати. Правда, для этого ему нужна хотя бы жена. Жена, сын и наследник, может, несколько дочерей, если они не доставят слишком много хлопот.
После осады Туниса герцог Марко III предложил ему сделку. Герцог пощадит город, а Атило поступит к нему на службу в качестве адмирала. А если он откажется, каждый мужчина, женщина и ребенок в городе, в том числе семья Атило, будут убиты. Великий пират Берберского побережья предаст тех, кого любит, и спасет их или останется верным и обречет их на смерть.
«Ублюдок», — с восхищением подумал Атило.
Даже сейчас, десятки лет спустя, он помнил, с каким трепетом встретил жестокое предложение Марко III. В тот день Атило произнес слова развода, отказался от своих детей, сменил религию и оказался на всю жизнь прикованным к Венеции.
Он принял звание адмирала Средиземного моря и спас людей, которые возненавидели его на всю оставшуюся жизнь. На публике он был советником Марко III. Мало кто знал, что вдобавок Атило является главой его ассасинов. Вначале враг, позже — хозяин, а потом — друг. Атило отдаст жизнь за его племянницу.
Никогда прежде Атило не видел такого сборища Волчьих братьев, тем более в своем городе. Он успел полюбить этот город. Сражение будет оплачено дорогой ценой. Сойтись с псами войны в открытом бою значило уничтожить Ассасини. Скорее всего, Атило уже никогда не дождется наследника. А уничтожить Ассасини — значит оставить Венецию без всякой защиты.
Стоит ли ее жизнь так дорого?
Пятнадцатилетние принцессы не должны сбегать, желают они быть невестами или нет. У них даже мысли такой возникать не должно. Если Джульетта выживет, ее ждет жестокая порка, когда Атило расскажет правду о ее побеге. Алонцо настоит на порке, даже если ее тетушка будет возражать. Для женщины, которая так любила травить своих врагов, Алекса слишком многое прощала своей племяннице.
— Мой господин…
Из темноты появился одетый в черное мужчина с луком в руках. Он быстро взглянул, какое оружие приготовил его командир, и немного расслабился, увидев арбалет.