Я отвернулся. Мне следовало остаться в покрасочной. Господи, сейчас было слишком много детей и беременных женщин.
Женевьев. Пресли. Скарлетт.
Я был, блять, окружен раздутыми животами. Это было похоже на то, что они все сговорились против меня, чтобы, бросив один только взгляд, я почувствовал себя несчастным сукиным сыном.
Что ж, мне не нужна была их помощь, чтобы чувствовать себя куском дерьма. Я справлялся с этим самостоятельно.
Дэш обычно не работал по пятницам, что было одной из причин, по которой я работал каждую пятницу. Он был моим братом. Моим начальником. Моим другом. Возможно, мне почудилось осуждение в его взгляде, но даже сейчас, когда я поднял глаза, я мог поклясться, что оно там было.
По крайней мере, он не говорил об этом. О ней.
Никто не говорил о ней.
— Па-па. — Амелия заметила Исайю, и Дэш мгновенно был забыт. Она бросилась в объятия Исайи, заработав поцелуй в щеку и подбрасывание в воздух.
— Прес заказывает обед, — сказал Дэш, указывая большим пальцем на дверь соседнего кабинета.
— Я слышал. — Я кивнул ему, затем ушел от них в офис, убегая от одной беременной женщины к другой.
Пресли стояла за своим столом, зажав телефон между ухом и плечом.
— Увидимся завтра в одиннадцать. До свидания.
Улыбка, обращенная клиенту, исчезла с ее лица, когда она увидела меня.
— Чего тебе?
— Ты заказываешь обед?
Она кивнула и взяла ручку, шариковая ручка зависла над стикером, пока она смотрела на меня в ожидании.
— Откуда ты будешь делать заказ?
— Из гастронома.
— Горячая ветчина по-швейцарски.
Она нацарапала это на своем стикере, затем подняла телефонную трубку и набрала номер гастронома, который запомнила много лет назад, когда пятничные обеды стали обычным делом.
Пока Пресли разговаривала по телефону, настолько мило, насколько это возможно для всех, кроме меня, дверь открылась. Вошла Брайс, за ней по пятам следовал Эмметт.
— Привет. — Она лучезарно улыбнулась. Ее темные волосы были собраны в конский хвост, а шея обмотана шарфом. Январь в этом году выдался чертовски холодным, и порыв ветра с парковки пронесся в офис.
— Привет. — Я взял стул у стены и вздохнул с облегчением, когда она подошла и села рядом со мной.
Брайс была единственным человеком за последние полгода, который не упоминал Кэсс и не смотрел на меня как на полного гребаного неудачника. Она также была единственной женщиной, которая не была беременна, что делает ее моей нынешней фавориткой.
— Как сегодня жизнь в «Клифтон Фордж Трибьюн»? — спросил я, заметив кучу блокнотов в сумочке Брайс.
— Тихо. Кроме драки на парковке «Бетси» в канун Нового года, все, что у нас есть, это объявления о рождении и некрологи.
— Я был там во время той драки, — сказал я, улыбнувшись ей. — Нужен отчет очевидца?
— Ты можешь рассказать мне что-нибудь новое, кроме того, что здоровяк с бородой замахнулся первым, а потом здоровяк без бороды замахнулся в ответ?
— Не-а. — Я усмехнулся. — Этим все сказано. Даже не захватывающий бой. Никакого оружия. Никаких разбитых бутылок пива. На самом деле все просто. Барменам даже не пришлось их разнимать. Бородатый здоровяк получил сильный удар в живот, и его начало тошнить. Драка окончена.
Брайс закатила глаза, но улыбнулся.
— Я знала, что должна была просто позвонить тебе, вместо того чтобы ехать туда и разговаривать с Полом. Я могла бы сэкономить время.
— Конечно, он был там, — усмехнулась Пресли. Пока я разговаривал с Брайс, она закончила свой звонок в гастроном. — Нам следует подумать о смене твоего адреса, чтобы твою почту доставляли туда, и ты мог вообще не ходить домой.
— Ну и что, что мне нравится «Бетси»? — Мне следовало держать рот на замке, но вопрос вырвался слишком быстро. — У меня там есть друзья.
— Друзья, — невозмутимо ответила она. — Верно. Это то, как ты называешь свой гарем? Друзья, которые раздвигают для тебя ноги?
— Можем мы просто… не делать этого? — Я провел рукой по лицу, внезапно почувствовав, что мне не так хочется есть сэндвич.
— Конечно, — отрезала она.
Воздух в офисе стал неподвижным и слишком тихим. Разговор в приемной, казалось, даже притупился.
— Тебе обязательно ходить туда каждый вечер? — съязвила она.
— Вот и поговорили, — пробормотал я.
Этот спор между Пресли и мной назревал в течение нескольких месяцев.
Шесть, если быть точным.
В голубых глазах Прес появился блеск, взгляд, который я слишком хорошо знал. Она была не в настроении, и то, что она держала на языке, вот-вот вырвется наружу.
— Мы действительно собираемся это сделать? Сейчас?
Глаза Прес сузились.
— Сколько ждать обед? — спросил я.
— Тридцать минут.
Не говоря больше ни слова, я встал со стула и вошел в кабинет Дэша. В последние дни он пользовался им все чаще и чаще, проводя все меньше и меньше времени в магазине. Прес выполняла большую часть офисной работы в качестве менеджера, но поскольку приближался ее декретный отпуск, он будет замещать ее в ее отсутствие. Его стол был завален бумагами, а рядом с клавиатурой стояла чашка с давно остывшим кофе.
Пресли прошествовала в офис следом за мной, хлопнув дверью с такой силой, что висящая на стене фотография Дрейвена, Ника и Дэша задрожала.
Я выровнял ее, долго вглядываясь, пока не убедился, что она висит прямо. Фотография была сделана незадолго до смерти Дрейвена, и его темные глаза улыбались, когда он стоял между своими сыновьями. На его подбородке была серебристая щетина. Иногда я мог поклясться, что все еще чувствую его запах в этом офисе, легкий привкус мяты и «Олд Спайс», который говорил мне, что он все еще здесь.
Пресли прошла за стол Дэша и села в его кресло, ее плечи напряглись.
Я остался стоять.
— Говори то, что ты хочешь сказать.
— Почему ты так себя ведешь? — Медлить она не стала, потому что была беременна и приближался обед.
— Веду себя как?
— Как будто ничего не изменилось. — Она подняла руку. — Как будто жизнь прекрасна. Каждый вечер ходишь в «Бетси». Ходишь на вечеринки. Пьёшь. Блядствуешь.
Все всегда сводилось к женщинам. У меня не было женщины со времен Кэсс, но не то чтобы я собирался делиться этим фактом с Пресли. Если бы я сказал ей, что сбавил обороты, что ограничил свои связи еще до Кэсс, Прес спросила бы почему. И я не хотел вдаваться в подробности. Я не хотел объяснять своей подруге, что чувствовал себя потерянным, и бессмысленный секс не помогал.
Кроме того, Прес уже составила свое мнение о том, чем я занимался в «Бетси».
У нее был Шоу, к которому она могла вернуться домой. У меня не было ничего, кроме пустого дома и моих демонов, которые составляли мне компанию. Нет, спасибо. Так что, да, я ходил общаться и пропустить пару кружек пива. Большую часть вечеров я играл в бильярд и во всякую ерунду с другими завсегдатаями.
Но я не прикасался ни к одной женщине.
Ни к одной.
Я был слишком поглощен женщиной, застрявшей в моей чертовой голове.
И Кэсс застряла там слишком надолго, с тех пор, как я привел ее домой и увидел, как ее волосы разметались по моим белым подушкам.
После той ночи ко мне подходили другие женщины, но я отталкивал их, надеясь, что Фейерверк снова появится там. Затем, пару недель спустя, произошло похищение, и все превратилось в гребаное крушение поезда. Я был начеку, избегая баров на случай, если Воины решат нанести ответный удар.
Затем барбекю.
Затем Кэсс.
Я не прикасался ни к одной женщине с тех пор, как она рассказала мне о ребенке, не только потому, что в тот момент я боялся секса, но и потому, что мне никто не нравился. Я ходил в «Бетси» каждый вечер не для того, чтобы найти кого-нибудь. Алкоголь, да. Но женщины? Черт возьми, нет.
— Что еще? — спросил я, мое безразличие к этому разговору иссякло. Я любил Прес, но был несчастен, а она была слишком занята тем, что злилась на меня, чтобы обращать на это внимание.
— Повзрослей, Лео.
— Конечно.
Она покачала головой.
— Я тебя даже не знаю.
— Нет, знаешь. Я всегда таким был. — Я не был любителем отношений. И уверен, что не смог бы быть отцом.