Мой дом, как всегда, был темным и пустым, когда я заехал на подъездную дорожку. Я войду в дверь, и за ней не будет ничего, кроме одиноких комнат и слишком большого безмолвного пространства.
В последнее время, в такие ночи, как эта, когда я знал, что не смогу отключить свой мозг, я шел в подвал и выбивал дерьмо из тяжелой груши, пока физически не уставал настолько, что мог заснуть. Но жестокая тренировка сегодня вечером меня не привлекала.
Зачем я купил такой большой дом? Год назад я купил этот дом, когда все остальные женились и взрослели.
Это была вина Эмметта. Пока я почти каждый вечер проводил в «Бетси», Эмметт становился настоящим бизнесменом, у него была недвижимость и инвестиции по всему городу. Он построил свой собственный дом в предгорьях горы, желая иметь собственную землю. Однажды он сказал мне кое-что о том, чтобы заставить деньги работать на него, и я подумал, что, возможно, мне следует поступить так же. Сделать инвестиции вместо того, чтобы хранить кучу наличных в банке.
Все вокруг меня хвастались своими земельными участками, процентными ставками и стоимостью акций, поэтому я решил, что пришло время потратить часть денег, которые я припрятал. Годы работы в клубе настроили меня на всю жизнь. Эти деньги были заработаны нелегально, поэтому они были заперты в моем сейфе, чтобы я мог тратить их наличными в городе — мне не нужно было много, чтобы существовать. То, что я зарабатывал в гараже, уходило в банк.
Мой риелтор показал мне это место первым. Мне оно понравилось. Я купил его.
На улице было тихо, и между мной и соседями было расстояние, отчасти по этой причине я сразу купил это место. Я мог пойти в отдельно стоящий магазин и включить музыку, поработать над байком или над любым другим проектом, который мне нравился, и никто не пожаловался бы на шум.
Но когда я уставился на черные окна, закрытые жалюзи, которые Скарлетт выбрала для меня несколько месяцев назад, я понял, что все это было чертовой ошибкой. Мне следовало остаться в моем дерьмовом дуплексе (прим. ред.: дуплекс — это дом для двух семей. Он поделён вертикально на половины — две отдельные квартиры. В проекте дуплекса может быть общий вход, но застройщики чаще предусматривают отдельные подъезды для обеих квартир. Каждая семья владеет половиной двора и прилегающей земельной территорией по 8–30 соток), где, по крайней мере, у соседей обычно горел свет.
Я жил в дуплексе в городе более десяти лет, даже в те времена, когда я проводил большую часть своих ночей в клубе. Дуплекс был дешевым. Парень по соседству был тихим. Я редко бывал дома, особенно летом, когда дни были длиннее.
И он остался аварийной площадкой. Именно туда я приводил женщин трахаться, никогда к себе домой.
За исключением Кэсс.
Она была единственной, кого я привел сюда. Она была… особенной. Необычной. Феноменальной в постели, она позволяла мне контролировать себя и была так чертовски отзывчива.
— Чтоб меня. — Теперь я был тверд. Я потер лицо руками.
Заходи внутрь.
Уезжай.
Переезжай в Даллас и забудь это чертово место.
Грузовик стоял на холостом ходу на подъездной дорожке, и я не мог заставить себя выключить его. Зачем я поехал к Кэсс домой, когда должен был быть внутри и собирать вещи?
Я открыл рот, проверяя свою челюсть в том месте, куда ее отец ударил меня. Она будет болеть несколько дней. Он ударил меня прямо и основательно. Хорошо для него. Кэсс заслуживала такого парня, который будет присматривать за ней. Который будет держать таких засранцев, как я, на расстоянии.
Может быть, он сделает это и для ребенка тоже.
Это девочка.
Девочка.
Мое любопытство сводило меня с ума. Мне должно было быть все равно. Но образ маленькой девочки с рыжими волосами Кэсс застрял в моем мозгу. Может быть, у нее будут мои глаза, но не то чтобы я узнаю.
Но я мог.
Все, что мне нужно было сделать, это остаться.
Мои ребра сжимались так сильно, что я не мог сделать глубокий вдох. Как бы ни было холодно, я опустил стекло и глотнул морозного воздуха.
Почему я еще не уехал? Мой собственный отец ушел, не оглянувшись. Мне должно было быть легко пойти по его стопам. Черт возьми, это было в моей ДНК.
Иди внутрь, Лео.
Я сдал назад.
Недолго думая, я поехал туда, где обычно находил ответы на свои вопросы.
В здание клуба.
В гараже было темно, если не считать наружных фонарей, отбрасывающих желтые круги на замерзший тротуар. Я проехал мимо него и покатил по стоянке к зданию, окутанному тенью.
Раньше здесь было так много жизни. Теперь здание клуба выглядело как скелет. Большую часть времени я не позволял себе даже взглянуть в этом направлении. Было слишком тяжело видеть его заброшенным и без ряда припаркованных перед ним байков.
Деревья вокруг здания клуба стали выше, их ветви оголились, а листья рассыпались по покрытым снегом корням. Еще больше скелетов. Сколько раз меня рвало на эти деревья после того, как я слишком много выпил? Скольких женщин я привел в рощу для быстрого траха?
Это были хорошие времена, верно?
Все окна были заколочены изнутри. Это была задача, которую Дэш, Эмметт и я выполнили после того, как Цыгане распались. Прибивать листы фанеры было все равно что забивать гвозди в мой собственный гроб. Но я сделал это с закрытым ртом, потому что так решило братство.
Входные двери были заперты на толстую цепь и висячий замок. У меня был ключ. Я мог войти внутрь.
Но там было бы еще пустее, чем в моем доме. В последний раз, когда мы заходили сюда, запах беспокоил меня больше всего. Вместо кожи и табака здесь пахло пылью и гнилостным, спертым воздухом.
Запах мертвых воспоминаний.
Что мне делать? Тишина. Пустая, давящая тишина.
Здесь не было ответов.
Меня бесило, что я точно знал, где их найду.
— Сукин сын. — Я развернул грузовик и направил его шины в противоположный конец города. Каждая клеточка моего тела, казалось, дрожала по мере того, как я подъезжал все ближе и ближе к дому Кэсс, пока мои мышцы практически не начали вибрировать.
Ее улица была не такой темной, как моя, сочетание фонарей на крыльце и рождественских украшений, все еще свисающих с карнизов. Они освещали ее район мягким желтым светом. Одной из приятных особенностей грузовика старой модели, такого как мой, было то, что можно было выключить фары, тогда как в более новых моделях все работало на автоматическом управлении. Я выключил свои фары и подъехал к подъездной дорожке Кэсс, припарковавшись у тротуара.
Часы на приборной панели показывали, что было чуть больше полуночи. Без сомнения, ее отец пристрелит меня, если узнает, что я был здесь в этот час. Поэтому как можно тише я заглушил двигатель грузовика и открыл дверь, закрыв ее с приглушенным щелчком. Затем я пересек лужайку, мерзлая трава хрустела под моими ботинками. Добравшись до дома, я медленно двинулся вдоль стены к самому дальнему углу.
Затем я достал свой телефон и отправил сообщение на номер, который запомнил несколько месяцев назад, но так и не набрал.
Я снаружи.
Как только оно было отправлено, я постучал костяшками пальцев по ее окну.
Мгновение спустя зажегся свет, затем зашуршали занавески, когда она отдернула их. Несмотря на отяжелевшие веки, лицо Кэсс было хмурым. Ее волосы были собраны в конский хвост, и она была одета в бледно-серую пижаму, рукава которой были такими длинными, что доходили до кончиков пальцев.
Со своего места под ней я мог видеть только живот. Там был мой ребенок. Это девочка.
Зачем я здесь?
Кэсс отперла окно и распахнула его.
— Уже полночь.
— Прости.
Кэсс вздохнула.
— Чего ты хочешь, Лео?
— Я не знаю, — признался я. Я действительно, по-настоящему не знал, почему не мог оставить ее в покое.
— Входная дверь. — Она указала в ту сторону. — И тихо, пожалуйста.
Я кивнул, когда она закрыла окно, затем направился к парадному входу. К тому времени, как я добрался до крыльца, она уже открыла дверь. Я снял ботинки, оставив их снаружи. Они промерзнут, но я ни в коем случае не хотел рисковать разбудить ее родителей.