Мы молча, медленно прошли по коридору к ее спальне. Когда я вошел внутрь, она закрыла за мной дверь и подошла к краю кровати.
Я подошел к ее столу, сел на стул и наклонился вперед, опираясь на локти.
— Как твое лицо? — спросила она.
— Болит.
— Хорошо.
— Ты, наверное, даже не представляешь, как тебе повезло, что у тебя есть папа, который сделал это для тебя.
— Представляю. Я точно знаю, как мне повезло.
Я встретил взгляд этих карамельных глаз и утонул. Протянула бы она руку, чтобы вытащить меня на поверхность?
— Я чувствую себя потерянным.
Что она сделала, чтобы заслужить мои признания? Но я был здесь и швырял ими в нее, как конфетами на параде.
Кэсс поерзала на кровати, пряча ноги под пушистое одеяло. Затем взяла подушку и прижала ее к груди, когда легла. Но ее глаза не отрывались от моих. Она просто устраивалась поудобнее, чтобы слушать.
— Клуб… долгое время был моим миром. Мы расформировали его, и я ненавидел каждую секунду. Это не то, о чем я когда-либо кому-либо говорил. Я голосовал за это, потому что так было лучше для моих братьев. Но я этого не хотел.
— На что это было похоже? Клуб?
— Семья. Связь. Мы работали вместе. Мы сражались вместе. — Мы убивали вместе.
— С кем ты сражался? С Воинами?
Я кивнул.
— Иногда. Не всегда.
Клуб был вовлечен в ряд незаконных действий. Наиболее прибыльной и опасной была защита наркоторговцев. Мы занимались частной охраной нескольких местных предприятий, в основном действуя как местные головорезы. И был подпольный бойцовский ринг, который теперь был не чем иным, как боксерским клубом при одном из местных спортзалов. Слишком банально, на мой вкус.
— Почему вы сражались?
— Простой ответ? Ради средств к существованию и образа жизни. Деньги. Власть.
Ее лоб наморщился, и на лице появилось любопытство.
Поэтому я продолжил, прежде чем она успела задать вопросы, на которые я не стал бы отвечать.
— Мы были по одну сторону закона. Ты выросла здесь. Я уверен, что ты слышала слухи на протяжении многих лет. — Большинство из которых были чушью, но в их основе была доля правды. — Мы не были хорошими людьми.
— Ты был преступником.
— Да. — Не было смысла скрывать от нее правду. Она заслуживала знать. — Я совершал поступки, которыми не горжусь. Я совершал поступки, которыми горжусь, но которые привели бы меня в тюрьму.
— Ты когда-нибудь причинял боль невинному человеку?
— Нет. — Ничего похожего на похищение, которое произошло с ней.
Возможно, именно поэтому мы оправдывали свои действия. Убийцы, убивавшие других убийц. Воры, крадущие у других воров. У каждого человека, за которым я охотился, было столько же крови на руках, сколько и у меня.
— Не все братья, вероятно, могут так сказать. Мы не были бойскаутами.
— Но ты никогда не причинял вреда невинным.
— Насколько я знаю, нет.
— Хорошо, — сказала она. — Ты скучаешь по этому? По преступлениям?
— Нет.
— Тебе не хватает духа товарищества.
— И я скучаю по Дрейвену. — Еще одно признание. Я скучал по нему больше, чем кто-либо мог себе представить. Мой собственный отец бросил меня давным-давно, и Дрейвен занял его место. Но я не был его сыном, и скорбеть по нему стало чем-то, что я делал молча. Один.
— Кто такой Дрейвен?
— Отец Дэша и Женевьев. Он долгое время был президентом клуба. Он отдал свою жизнь Воинам, чтобы защитить своих детей.
Глаза Кэсс расширились.
— Я помню, как читала о его смерти в газете. Они сообщили, что он покончил с собой.
— Он этого не делал, — сказал я сквозь стиснутые зубы. Одной из величайших несправедливостей было то, что мир думал, что Дрейвен покончил с собой, чтобы избежать тюремного заключения, когда на самом деле он принес высшую жертву.
— О. Я, должно быть, пропустила это в новостях.
Господи, может, мне не следовало этого говорить.
— Это не достояние общественности. Можешь оставить это при себе?
— Конечно, — согласилась она, и каким-то образом я понял, что все, что я скажу сегодня вечером, останется между нами.
— Брайс публикует в газете столько правды, сколько может, но многое упускает, когда речь заходит о клубе. — Она будет всегда защищать секреты Дэша — наши секреты.
— А. — Кэсс кивнула. — А как насчет Маркуса Вагнера? Старого шефа полиции? Была ли эта история правдой?
— Да. Он убил маму Женевьев и пытался обвинить в этом Дрейвена. — Этот сукин сын никогда больше не увидит свободный мир, но тюрьма, как мне кажется, для него слишком хороша. Я бы предпочел увидеть его в аду.
— Мама с папой месяцами говорили об этом всякий раз, когда звонили мне из-за съемочной группы в прошлом году. Они время от времени встречались с режиссером и актерами в городе.
— Пресли замужем за Шоу Вэлансом. — Возможно, она уже знала об этом. Я не был уверен, насколько часто она общалась с кем-либо здесь за последние шесть месяцев. Как бы то ни было, в городе было не так уж много новостей, которые не распространялись бы подобно лесному пожару, и информация о том, что Пресли выходит замуж за знаменитого актера за считанные дни разнеслась по улицам.
— Я знаю. Папа дразнит маму, потому что она влюблена в Шоу. Они видят его время от времени, когда тот приезжает навестить Скарлетт. Мама каждый раз пишет мне смс.
— Шоу хороший парень. Он подходит Прес.
Кэсс пошевелилась, потирая бок.
— Ты в порядке?
— Все в порядке. Там становится немного тесновато. — На ее лице была радость, когда она потерла живот.
На это было трудно смотреть, поэтому я опустил взгляд на ковер. Было слишком сложно видеть ее волнение и отрицать, что в нем не было чего-то — не волнения, а моего собственного любопытства, — спрятанного глубоко.
В комнате пахло ею, цитрусовыми и сладкими грушами. Свежо и успокаивающе. В ту ночь, когда мы были вместе, я зарылся лицом в ее волосы, чтобы вдохнуть этот аромат, заставляя нас обоих кончить.
Мой член дернулся под молнией. Черт возьми.
— Ты сказал, что потерян, — сказала она, возвращая меня к разговору.
— Да. Наверное, я не знал, в каком направлении двигаться после клуба.
— Ты поэтому переезжаешь?
Я покачал головой.
— Нет.
— Получается ты переезжаешь из-за меня.
— Ты действительно хочешь сталкиваться со мной в городе, как это случилось сегодня вечером в «Стокярдас»?
— В мире есть люди, которым удается завести общего ребенка и сосуществовать в одном городе. Я уверена, мы сможем с этим разобраться.
— Будет легче, если я уеду.
— Легче кому?
— Тебе. — Я встретился с ней взглядом. — Тебе будет легче.
— А тебе?
— Нет. — Покинуть Клифтон Фордж было бы жестоко. То, что мне придется попрощаться с Дэшем, Эмметтом, Исайей и Пресли, со всеми, глубоко ранит. Когда клуба не стало, они были единственной семьей, которая у меня осталась.
— Ты хочешь знать, почему, как я думаю, ты пришел сюда сегодня вечером?
— Объясни мне, потому что я не совсем уверен. — Точно так же, как я не был уверен, как работает магнетизм. Именно это я чувствовал к Кэсс, меня тянуло к ней, но я не мог сформулировать почему.
Ее взгляд смягчился
— Готов ты стать отцом или нет, этот ребенок твой. Ты принадлежишь ей так же, как она принадлежит тебе. Верность, которую ты питал к своим братьям, к своему клубу, у тебя в крови. И это поиск новой связи. Она кричит тебе, чтобы ты нашел новое место, куда направить ее. Это место здесь. С ней.
Спасибо, блять, за стул под моей задницей, потому что, если бы я стоял, я бы упал на колени.
Какой в этом смысл?
— Дрейвен всегда предупреждал меня быть осторожным с умными женщинами. Его жена была умной. Он любил ее всей душой, но всегда говорил, что его жизнь была бы проще, если бы она не была умнее его.
Мягкие губы Кэсс растянулись в улыбке.
— Ты любил его, не так ли?
— Он был отцом, которого у меня никогда не было.
— Мне жаль, что ты потерял его.
— Мне тоже.
— А твой настоящий отец?
— Его нет. Никогда не было.
— Прости, Лео.
Она могла принять этот факт и смириться с ним. Большинство женщин на ее месте бросили бы это мне в лицо, потому что я поступал не лучше. Но Кэсс не была похожа на большинство женщин. Я понял это в ту ночь, когда мы познакомились. Она продолжала напоминать мне об этом каждым разговором.