— Пошли. — Лео поднял чемодан, стоявший у моих ног, затем снял рюкзак с моего плеча, чтобы накинуть на свой.
Бросив последний взгляд на отъезжающих родителей, я последовала за Лео к входной двери и внутрь. Сначала меня поразил запах полироли для мебели и «Пайн-Сол» (прим. ред.: пайн-сол — это чистящее средство, используемое для удаления жирных пятен и тяжелых загрязнений).
— Тебе не нужно было убираться.
— Нет, нужно. — Он улыбнулся через плечо, и у меня в животе зародился трепет.
Может быть, после того, как мы проведем больше времени вместе, этот трепет пройдет. Может быть, очарование его красивого лица и сексуальной улыбки исчезнет.
В эти дни я полагалась на множество «может быть».
Вместо того, чтобы пускать слюни по его высокому, скульптурному телу или теряться в его светлых глазах, я изучала его дом, чего не делала, когда была здесь в первый раз.
— У тебя прекрасный дом.
— Не приписывай мне никаких заслуг. Предыдущие владельцы переделали дом, прежде чем выставить его на продажу. А Скарлетт обставила его.
— Обставила? Ой. Я и не знала, что она декоратор.
Мы со Скарлетт переписывались, пока я училась в университете в Миссуле. Мы никогда долго не общались, и после того, как она сказала мне, что тоже ждет ребенка, наши разговоры сосредоточились на сравнении жалоб на беременность. Мы никогда не говорили о похищении. Мы не очень хорошо знали друг друга, но теперь, когда я вернулась, я надеялась, что это изменится. В Скарлетт была искра, которой я восхищалась.
— Она любитель, — сказал Лео. — Она ходит в онлайн-школу и хотела попрактиковаться. Она разозлилась на меня из-за… ну, ты знаешь. — Меня. — Она сказала мне, что, если я позволю ей обставить мой дом, она будет ненавидеть меня немного меньше.
— Похоже на нее. — Я улыбнулась.
— Я знаю ее не так хорошо, как Прес, — сказал Лео. — Но они одинаково нахальны. В этом году они несколько раз целились в меня, и это задевало.
— Твои страдания не должны делать меня счастливой, но делают.
Он усмехнулся.
— Чувствуй себя как дома, хорошо? Я серьезно.
— Спасибо. — Я не стану, но ему не нужно было это знать. Это было испытание, и я собиралась отнестись к нему как к таковому. Я надеялась, что он справится, но у меня был запасной план на всякий случай.
Он выбежал на улицу, оставив меня в прихожей стоять рядом с моими вещами, а сам пошел за последними коробками. Они присоединились к рюкзакам и чемоданам на полу, когда он закрыл дверь и кивнул мне, чтобы я следовала за ним вглубь дома.
— Давай я проведу тебе экскурсию. А потом отнесу все в твою комнату.
— Хорошо. — Я засунула руки в карманы, пряча свои нервы.
Когда он привел меня сюда после «Бетси», мы были неразберихой из губ, рук и сброшенной одежды. Я даже не обратила внимания на его спальню. А на следующее утро я выбежала за дверь, не то чтобы из-за стыда, скорее из-за того, что хотела уйти, прежде чем он успеет попросить меня уйти.
Теперь я жила здесь.
О мой бог. Я жила с Лео.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Отлично. — Я кивнула. — Мне нравятся эти полы.
Они были мягкого орехового цвета, который подчеркивал белую отделку и двери. Этот белый был единственным ярким оттенком, который можно было увидеть. Стены в прихожей были насыщенного угольно-серого цвета, а гостиная была на оттенок смелее.
Как ни странно, глубокие цвета сработали. Они сильно отличались от нейтральных бежевых и серо-коричневых тонов в стиле моей матери, но были теплыми и капризными. Уютными.
Красочный коврик оживлял пространство. Мебель в гостиной была из верблюжьей кожи, местами потертой и поцарапанной, каждый предмет был обращен к телевизору над каменным камином. Очаровательно, но мое внимание привлекли произведения искусства.
Каждая деталь была маленькой и вставлена в рамку. Они располагались на свободном пространстве стены по всей комнате. Некоторые были яркими, как горный хребет в оттенках синего, с которого снизу стекал цвет. Или сосна, очерченная черным, но подчеркнутая оттенками лесной зелени, лайма и трилистника.
Я подошла ближе к другому изображению на стене, крупнее остальных. Это был ворон, черный как ночь, с трепещущими крыльями. Под ним был едва заметный кроваво-красный оттенок. Жутковатый, но потрясающий.
— Это мои татуировки. — Лео подошел ко мне. — Или рисунки, которые я сделал для татуировщика.
— Ты нарисовал это?
Он кивнул и закатал рукав своей рубашки, показывая мне нижнюю сторону предплечья с деревом. Его кончик щекотал внутреннюю сторону его локтя, а ствол был таким длинным, что доходил до запястья.
Мои пальцы потянулись вверх, скользя по его коже. Я понятия не имела, зачем я это сделала. Искушение. Беременный мозг. Но ток, пробежавший по моей руке, заставил меня отдернуть руку.
— Прости.
— Не то чтобы ты не прикасалась ко мне раньше, Кэсс.
— Верно. — Я прикасалась к нему везде. Мои щеки должно быть были под цвет моих волос. Никак иначе.
Мы касались друг друга тогда, но это было сейчас. Касаться было плохой, очень плохой идеей. Стоять рядом с ним было достаточным искушением, не добавляя к этому ничего физического. Смысл моего пребывания здесь в том, чтобы заново познакомиться с Лео.
Это будет испытанием.
Я подозревала, что его ужасное поведение несколько месяцев назад было вызвано страхом. Он взбесился и набросился на меня. Я бы не стала вечно винить его за несколько плохих дней. У Лео был еще один шанс проявить себя тем человеком, которым, как я подозревала, он был на самом деле.
Это испытание не требовало никаких прикосновений. Никаких.
Я сделала шаг назад.
— Ты удивительный художник.
— Это просто для развлечения. — Он приподнял плечо. — Это не то, чем оплачиваются счета.
— Ты работаешь в гараже, верно? — спросила я, но уже знала ответ.
— Да. Я механик и занимаюсь покраской машин.
Как женщина, которая ничего не смыслила в автомобилях, даже я слышала о «Клифтон Фордж Гараж». Вероятно, потому, что до похищения папа несколько раз хвастался ими. Он думал, что это круто, что в нашем маленьком городке есть всемирно известный гараж.
Я знала, что Лео там делал. Несколько месяцев назад, в момент отчаяния, когда гормоны бушевали и наступала тоска матери-одиночки, я зашла в социальные сети и поискала Лео, ожидая найти его живущим своей лучшей жизнью, пока я растила в себе его ребенка.
Но у Лео не было аккаунтов в социальных сетях. Ни одного. У гаража был аккаунт в Инстаграме, и я запомнила каждую фотографию, на которой было его лицо. Я читала статьи, просматривая каждую строчку в поисках упоминания его имени или другой его фотографии рядом с блестящим классическим автомобилем.
Это удовлетворило мое первоначальное любопытство, но теперь, когда я была в его доме, мне захотелось узнать больше.
Я хотела знать все.
Был ли он по-прежнему городским плейбоем? Проводил ли он ночи в «Бетси», пока я была дома одна?
Я думаю, что узнаю это достаточно скоро.
— Кухня в этой стороне. — Лео прошел по коридору в заднюю часть дома, где кухня разделяла помещение надвое. В отличие от гостиной, шкафы здесь были яркими, а большое окно над раковиной придавало комнате воздушность.
— Моя спальня дальше по коридору. — Он указал, когда говорил. — Раньше это был гараж, но предыдущие владельцы превратили его в хозяйскую спальню, когда построили отдельный гараж. Прачечная находится напротив моей комнаты. Дверь в подвал находится в конце коридора. Там нет ничего, кроме моих гирь и тренажеров.
— Мне это не понадобится. — Я потерла живот, прикрывая пупок, который пару недель назад начал выпирать, как кнопка в индейке (прим. ред.: кнопка в индейке, иногда называемая кнопкой индейки, представляет собой маленький пластиковый кусочек, который находится в индейке, когда вы покупаете ее в супермаркете. Обычно она находится где-то в грудке и обычно представляет собой всплывающий таймер, который активируется, когда мясо приготовится до желаемой внутренней температуры).