Через два месяца ко мне вернулось мое тело, но принять изменения оказалось труднее, чем я ожидала. Растяжки беспокоили меня больше всего. Наряду с этим, у меня появились новые округлости в бедрах и груди. Я сомневалась, что мои джинсы, которые я носила до беременности, когда-нибудь снова будут мне впору, и поэтому сегодня надела это платье — простое красное в мелкий белый горошек с поясом на талии и пуговицами по низу юбки.
У меня было не так много красного. В течение многих лет я считала, что этот цвет сливается с моими волосами. Но сегодня я почувствовала себя немного дерзкой. И то, как вспыхнули глаза Лео, когда я вышла из спальни, одетая для вечеринки, придало мне уверенности.
Может быть, он снова увидит во мне женщину, а не просто мать.
Две недели назад врач разрешила мне вернуться к нормальной жизни, включая секс. И хотя Лео был в смотровой и слышал каждое ее слово, он не прикоснулся ко мне.
Возможно, я потеряла свою привлекательность.
— Хочешь пива или чего-нибудь еще, детка? — Лео наклонился ближе, глубоко вдохнув мои волосы и подавив болезненный стон.
А может, и нет.
— Конечно. Любое.
— Иди. — Лео ухмыльнулся и направился к холодильнику.
Пиво, напиток, который раньше мне не очень нравился, за последние пару недель стало чем-то вроде угощения.
Каждые несколько вечеров мы с Лео обнимались на диване с бутылкой пива после того, как мыли Серафину и укладывали ее в кроватку. Мы смотрели фильм или он читал мне, а потом, сонная и слегка возбужденная, я засыпала в его постели.
В нашей постели? Была ли она нашей?
Я не спала в своей комнате в течение двух месяцев, и, хотя поначалу было необходимо сопровождать Серафину во время ночных кормлений, теперь это казалось все более и более запутанным.
Мы были друзьями? Он казался мне лучшим другом, который у меня когда-либо был. Он всегда был рядом со мной. Если у меня был плохой или хороший день, он был первым, кому я хотела рассказать об этом. Когда он был на работе, он часто отправлял смс, чтобы поздороваться. Он присылал мне фотографии всего, над чем работал. И когда дело доходило до написания, он был моим поклонником.
Его поддержка придала мне уверенности в написании первой главы.
Работа переписчиком была очень гибкой. Я не бралась за новый проект с тех пор, как родилась Серафина. Вместо этого, пока она спала, я играла с письмом. Каждый вечер я рассказывала Лео о своей истории и о том, куда я хотела, чтобы она пошла дальше.
Я мечтала вслух, и он был рядом, внимательно слушал, в то время как моя голова витала в облаках.
Я, несомненно, была влюблена в Лео Уинтера.
Это произошло так легко, как зевок, который охватывает тебя посреди лекции. Как бы сильно ты ни старался подавить его, бороться с неизбежным было бесполезно.
— Что здесь происходит? — спросил папа, дотрагиваясь до моего виска.
— Ничего. — Я заставила себя улыбнуться, и друзья окружили меня, когда он подошел, чтобы сесть рядом с мамой и Серафиной.
Брайс, Дэш и их мальчики поздоровались, прежде чем дети убежали играть во двор. Женевьев, помахала со своего места, пока Исайя ругался с ковыляющей Амелией. Пресли обняла меня в знак приветствия, затем скрылась внутри, чтобы покормить своего сына Нико — всего на две недели младше Серафины, — а Шоу принес мне пиво, которое Лео достал из холодильника, потому что Лео был слишком занят, демонстрируя свою новую татуировку.
— Это так круто, — сказала Брайс, наклоняясь, чтобы рассмотреть детали.
Он сделал ее почти три недели назад, не сказав мне об этом. В то утро перед работой он был в кабинете, просматривая документы из больницы. Затем он ушел и вернулся домой с отпечатком ножки новорожденной Серафины на своем сердце.
Рисунок был полностью черным, очень похожий на отпечаток чернил, который они сделали в больнице. Художник запечатлел углубления на ее ступне и маленькие пальчики.
Когда Лео стянул рубашку, открывая рельефный пресс, Эмметт подошел ко мне. Он обнял меня за плечи мускулистой рукой и притянул к себе.
— С днем рождения.
— Спасибо. Как проходит твоя суббота?
— Вкусная еда. Хорошие друзья. Хороший день. Не могу жаловаться.
Все субботы принадлежали Эмметту. Он приходил каждые выходные, чтобы поздороваться. Сначала я думала, что он делал это для того, чтобы попытаться затащить Лео в «Бетси», но по прошествии нескольких недель я поняла, что его визиты были похожи на те, которые старший брат наносит своему младшему брату.
Они были семьей. И, может быть… может быть, Эмметту было одиноко.
— У нас появились дети. — Он усмехнулся, когда мы оба оглядели веранду.
— Но ни один из них не такой красивый, как моя. — Лео проскользнул за мамин стул и украл Серафину прямо из маминых рук, вызвав раздражение моей матери и воркование моей дочери.
— Как поживает моя малышка? — Он уткнулся носом в ее шею, обдувая ее кожу и зарабатывая улыбку, от которой у меня каждый раз перехватывало дыхание. Это и слова, которые он ей говорил.
Каждый раз, когда он называл ее малышкой, я таяла.
— Ты видишь ее каждый день, Лео. — Мама встала со стула и протянула руки. — Верни ее.
Он усмехнулся, поцеловал Серафину в тонкие пряди рыжих волос, затем вернул ее маме.
— Можем мы теперь поиграть в игру? — крикнул Ксандер со двора.
Зик кивнул в его сторону, держа желтый мяч для бочче (прим. ред.: бочче — спортивная игра, принадлежащая к семейству игр с мячом, близких к боулингу, петанку и боулзу, имеющих общие истоки в античных играх, распространённых на территории Римской империи).
— Я в деле. — Лео допил свое пиво, затем присоединился к мальчикам на лужайке, его походка была такой медленной и сексуальной, что у меня по спине пробежали мурашки.
Эмметт отпустил меня и присоединился к мальчикам вместе с Дэшем, Люком, Шоу и Исайей. И все дамы уселись вокруг Женевьев, чтобы ей не пришлось двигаться.
Мы разговаривали и смеялись большую часть дня, съев больше еды, чем я съела за последние недели. И когда солнце начало клониться к горизонту, а вместе с ним и температура, Скарлетт вынесла белый торт, украшенный двадцатью пятью свечами.
— Загадай желание, Фейерверк. — Лео стоял за моим стулом, положив руки мне на плечи.
Я закрыла глаза и загадала.
Я загадываю тебя.
Глупо, наверное. Возможно. Определенно. И все же я загадала желание, и когда задула все свечи, подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
От жара в этих ярких радужках у меня пересохло во рту.
— У нас есть подарки. — Пресли бросилась в дом и вынесла две коробки.
— Вам, ребята, не нужно было этого делать. — Я разорвала бумагу на первой, там был короб с книгами, о которых я небрежно упомянула Лео. Затем я открыла вторую коробку, в ней был совершенно новый ноутбук.
Я ахнула.
— Это уже слишком.
— Нет, — сказал Дэш. — Теперь ты одна из нас. В этой семье любят подарки.
— Лео сказал, что твоему ноутбуку несколько лет, — сказал Эмметт. — Если ты собираешься написать бестселлер, мы подумали, что тебе понадобится новая клавиатура.
На глаза навернулись слезы, и я сморгнула их.
Семья.
Эти люди втянули меня в свой мир и сделали одной из своих.
Я взглянула на маму и папу, на лицах обоих были улыбки. Серафина спала на руках у папы.
У нас здесь была большая семья. Мама и ее сестры, мои тети. Мои бабушка и дедушка с обеих сторон. У папы был брат. Но мы никогда не устраивали таких регулярных семейных встреч, как барбекю и субботние вечеринки по случаю дня рождения. Часто мои родители предпочитали ходить в походы. Хотя они любили свои семьи, мы не были близки. Они не были… друзьями.
Здесь было и то, и другое.
И было безопасно знать, что, хорошо это или плохо, они будут здесь ради меня. Ради Лео. Ради Серафины.
Если Воины когда-нибудь придут за нами, им предстоит битва.
К счастью, новости о Воинах были ограниченными и поступали непосредственно из ФБР в виде обновлений о тюремных сроках. Никто из арестованных не избежал тюремного заключения, включая мужчин, которые были причастны к похищению.
Ублюдки.
Отбросив эти мысли в сторону, я сосредоточилась на коробке, которую мама поставила передо мной. Я разорвала золотую и серебряную бумагу, открыв спа-набор для дома и подарочную карту местного спа-салона в городе.