— Подними.
— Нет. — Она покачала головой, ее волосы упали мне на джинсы. Коса, которую Кэсс заплела этим утром в палатке, расплелась.
— Сделай это. — Я ткнул ее в ребра. — Подними руку.
— Нет. — Она хихикнула, когда я снова ткнул ее. — Прекрати, папочка.
— Давай. Ты знаешь, тебе это понравится.
— Не-а. Я ненавижу это. — Ее улыбка говорила об обратном. И эта улыбка растопила мое сердце.
— Просто подними руку и прими свои мучения.
— Нет! — Она рассмеялась. — Ни за что.
— Ладно, хорошо. Я помогу. — Освободив ее руки, я поднял одну у нее над головой и нырнул внутрь, подвергая сегодняшней пытке щекоткой, пока она не завизжала, не завыла и не стала извиваться, чтобы освободиться.
— Видишь? Я же говорил, что тебе это понравится. — Я поднял ее и посадил к себе на колени, затем коснулся кончика ее носа.
Она покачала головой, тяжело дыша, когда у нее перехватило дыхание. Затем она фыркнула, положила свои маленькие ручки мне на лицо и сжала мои щеки так сильно, как только могла, пока не сделала мне рыбьи губы.
— Нет. Мне. Не. Нравится.
Я мгновенно вскочил, увлекая ее за собой. Затем я подбросил ее в воздух и поймал, когда она снова опустилась.
— Еще!
Я сделал это снова, подбросив ее еще выше.
Ей было четыре года, и она была бесстрашной. Или, может быть, она просто знала, что я всегда ее поймаю.
Еще два вскрика «Еще!», и, наконец, я поставил ее на ноги.
Молния палатки щелкнула, и Кэсс вышла с ребенком на руках.
— Вы двое такие шумные. Но, по крайней мере, мы знаем, что вы распугали всех медведей.
Улыбка Серафины погасла, когда она посмотрела на меня.
— Медведи?
— Она просто шутит. — Как бы. Я взъерошил ей волосы и потянулся за малышкой.
Фаре Мэй Уинтер сегодня исполнилось два месяца. Как и в случае с Серафиной, мы с Кэсс не обсуждали имя, пока не оказались в больнице, держа на руках нашу новорожденную дочь. Затем я просмотрел свой список лучших имен, выбрав первое. Фара, что означает счастье, была названа в честь жизни, которую подарили мне Кэсс и мои дети.
— Куда ушли мама и папа? — спросила Кэсс, оглядывая лагерь.
— Просто погулять. Они скоро должны вернуться.
— Хорошо. — Она вздохнула и направилась к нашему кругу раскладных стульев, чтобы отдохнуть в тени деревьев.
Мы были не в знаменитом национальном парке, а просто в кемпинге на землях лесной службы, но в горах Монтаны были свои преимущества — свежий воздух, красивые луга, изобилующие летними полевыми цветами, и мы были достаточно близко к дому, чтобы, если поход с младенцем обернется катастрофой, мы могли вернуться в город меньше, чем за час.
— Мамочка, можно мне перекусить? — Серафина сверкнула на Кэсс своими красивыми зелеными глазами — моими глазами, — которые обычно давали ей все, что она хотела.
— Конечно, милая. Хочешь выбрать?
Она кивнула и побежала к грузовику, забралась на заднее сидение и открыла холодильник.
— Как дела, детка? — Я сел рядом с Кэсс, положив Фару на сгиб своей руки.
— Хорошо. — Кэсс глубже откинулась на спинку сиденья. — Я рада, что мы приехали сюда на эти выходные.
— Я тоже. — Нам нужно было уехать.
Никаких мобильных телефонов. Никаких ноутбуков. Никакой работы. Только семья, готовка на костре и прогулки по лесу в течение двух дней.
Походы в походы стали обычным семейным занятием. Если место назначения было не слишком далеко, мы ходили с родителями Кэсс. В другие выходные мы встречались с друзьями на озере, наслаждаясь лодкой, которую Дэш купил пару лет назад.
До Кэсс я нечасто бывал в походах. Конечно, не в детстве. Дейл и Клаудия твердо верили в свою палатку, и, хотя у нас это тоже сработало, на следующий год я куплю Кэсс кемпер на день рождения.
— Когда я ухаживала за Фарой, у меня появилась идея для другой книги, — сказала она.
Это привлекло мое внимание.
— Да?
— Да. — Она кивнула, и улыбка, растянувшаяся на ее лице, была полна облегчения.
Первая книга Кэсс была опубликована около трех лет назад. Вторая вышла вскоре после первой. Но из-за драмы, случившейся в тот год, за которой последовала еще одна беременность и жизнь с малышкой, она так и не начала третью книгу, хотя ее издатель настаивал на ней.
Она просто перестала писать.
Когда я спросил ее почему, она ответила мне, что ждала подходящей идеи.
— Мне нужны были эти выходные. — Она подняла голову к небу и белым облакам, крадущим редкие лучи солнца. — Чтобы уйти. Чтобы отключиться. Мне нужно было свободное пространство, чтобы позволить своим мыслям блуждать.
— Я горжусь тобой. — Так чертовски горжусь.
Она покраснела и закрыла глаза. Ее талант был даром, но она никогда не была из тех, кто хвастается, независимо от того, насколько успешными становились ее книги.
Много лет назад я спросил ее, не хочет ли она вернуться к учебе. Я сказал ей, что перееду туда, куда ей будет нужно, но она поклялась, что единственное место, где она хотела бы быть, — это Клифтон Фордж. Что писать книги и растить нашу дочь — это больше, чем она когда-либо надеялась.
— Серафина! — Клаудия появилась из-за деревьев, прижав ладони ко рту.
— Что, бабушка?
— Мы нашли красивые цветы.
— Я хочу посмотреть! — Серафина выбралась из грузовика с пачкой крекеров в кулаке. Затем она побежала, превратившись в размытое пятно огненных волос и восторженной улыбки.
Этот ребенок всегда только бегал. Дейл пошутил, что она научилась бегать прежде чем ходить.
— Она будет так хорошо спать. — Я провел большим пальцем по лицу Фары. — А как насчет тебя? Собираешься спать всю ночь?
Фара моргнула.
— Это значит «нет». — Кэсс рассмеялась.
Я вытянул ноги, затем обратил свое внимание на мою красавицу жену.
— Расскажи мне о своей идее.
Появился мой Фейерверк, в ее карамельных глазах плясали огоньки, когда она объясняла, что хотела написать. Это было блестяще, как и все у Кэсс, и я не сомневался, что эта книга будет безумно успешной.
— Я прочитаю это первым, — сказал я.
— Это само собой разумеется.
— Когда твой издатель пригласит нас в Нью-Йорк, мы оставим девочек дома.
— Они могут не пригласить.
— Да брось, — усмехнулся я. — Мы поедем, когда бы это ни случилось, и поедем одни.
Мы оба были ненасытны, и даже с сумасшедшим графиком сна девочек наша сексуальная жизнь была феноменальной, но отпуск в нью-йоркском отеле мог означать массу удовольствия.
Может быть, даже сына.
— Что это за выражение лица? — Глаза Кэсс сузились при виде моего профиля.
— Хм? Ничего.
Она покачала головой.
— Ей два месяца, а ты уже подумываешь о третьем, не так ли?
— Может быть, — усмехнулся я, восхищенный тем, как легко она могла читать меня после наших лет вместе. Хотя она всегда умела читать меня, обычно понимая, что происходит в моей голове, прежде чем я сам в этом разбирался.
— Если у нас когда-нибудь родится мальчик, я сама выберу ему имя, — сказала она.
Черт возьми, нет. Она захочет назвать нашего ребенка Дейлом в честь своего отца. И хотя я любил и уважал Дейла, у моих детей будут крутые имена. Мы придумаем имена получше, чем Дейл.
— Я люблю тебя, детка. Но выбор имен — это в некотором роде мое дело. Я имею в виду… я вроде как хорош в этом.
Она ухмыльнулась.
— Посмотрим.
Два с половиной года спустя, сидя на больничной койке с нашим сыном на руках, Кэсс провела кончиком пальца по переносице его маленького носа.
— Лео. Я хочу назвать его Лео.
Телефон в моей руке, открытый для просмотра списка имен, выскользнул из моей хватки.
— Ты хочешь назвать его Лео?
— Да. Серафина означает огонь. Фара означает счастье. А для меня Лео означает любовь.
Ну, черт возьми. Если она хотела назвать нашего сына в мою честь, я польщен.
— Хорошо.
— Тебе нравится?
— Да. Но это было не то, чего я ожидал. У меня была запланирована целая речь.
— Речь для чего?
— Я был уверен, что ты захочешь назвать его Дейлом.
Конец