Пришлось и мне постараться. Я снова вставил стрелу в лук и натянул тетиву. Она опять ударила меня больно по руке, и я едва не выронил лук – точнее выронил, но он зацепился за сук.
И почему тут, в этом лесу, у этих лопоухих аборигенов не всё как у людей? Нет, чтобы сами появились! Хотя, ну их – и в их же пни!
Скольких уже корчей Магомед порубил, а ещё осталось на корневищах – толком и не определить. А уже ко мне лезут по деревьям, и прыгают, как и на Магомеда сверху.
– Арол! Помоги, да…
Я бы с радостью, но меня самого зацепили эти вездесущие корчи, и я завис ещё в воздухе.
Всё – нас скрутили – теперь надежды на спасение никакой нет. Пустят нас эти лопоухие аборигены на удобрения своей ходячей древесине – а за одну и в отместку за просеку, которую тут у них в лесу устроил Магомед – и даже на смягчение приговора не приходится рассчитывать; исключительно на отродье, что помогло нам сбежать: мы нужны ему не меньше, чем оно нам сейчас.
Озираюсь по сторонам, водя зрачками глаз, поскольку головой, как и прочими конечностями, пошевелить не могу – корчи не позволяют. Кстати, они уже тянут нас как муравьи туда, куда мне меньше всего хочется попасть.
Магомед кричит на них, обещая устроить им казнь, и сам выступить в качестве их палача, едва доберётся до настоящего оружия – топора, и превратится в дровосека.
И главное кричит: не вырежу или зарежу, а:
– Вырублю!
– А я сожгу вас вместе с этим проклятым лесом! – пообещал я, поддержав его.
Корчи остановились, словно им пришло время пустить тут корни. Неужели привал устроить затеяли? Но сомневаюсь, что им вообще требуется отдых. А пища? Может, им потребна вода после схватки с нами? Но почему бы тогда им не остановиться у ручья?
А ведь отреагировали на всплеск воды.
Сам слышу, как некто перебирается через водоём, топоча, и валит в нашу сторону. Даже и не знаю: радоваться или огорчаться по сему поводу? Что, если это за нами, и корчи ждут, чтобы нас отдать им?
Но нет, корчи разделились – часть из них осталась на месте, пустив корни, а та, которая опутала нас, потащила спешно прочь.
Позади нас с Магомедом раздался рёв. Ревели звери – не иначе, поскольку следом раздался треск ломаемых корчей.
Ага, значит, это были их враги. А их враги – наши союзники.
– Магомед!
– Да, Арол.
– Сделай что-нибудь! Надо сбить темп бега у корчей.
– Как?
– Хм, если бы я знал, сразу сказал. Придумай!
– Постараюсь, – не стал ничего обещать Магомед.
Его заявление мне естественно не понравилось, думать он мог очень долго. Да и не молчать требовалось нам, а кричать, чтоб те, кто напал на корчи, слышал, где мы, продолжая преследование по пятам.
– Сюда!.. Мы здесь!.. Кто-нибудь – помогите!
– Ты чего кричишь, Арол?
– Думать мешаю, да?
– Вах…
Магомед предсказуем, как дитя. Ну, на то он и с гор. Хотя я сам недалеко от него ушёл.
– Ори, кому говорю!
– Тебя, Арол, не понять! То думать заставляешь, да! То кричать!
Два дела делать одновременно Магомед не умел.
– Ладно, я буду думать за нас обоих, а ты кричи!
– Что?
– Что хочешь, то и кричи!
– Отпустите! Пить дайте, чурки! Воды…
О как! Я и то не догадался бы так обозвать корчей. Магомед и впрямь порадовал меня, правда, самую малость. Впрочем, не он один. Преследователи корчей – как я думал, а свято верил – наши спасители, уже прорубились сквозь тех, кто выставил кордон у них на пути. И что-то мне их топот с рыками не внушал доверия. Но после Древа Смерти бояться их стоило меньше всего, и в суматохе у меня с Магомедом был шанс выбраться из очередной передряги.
– Магомед.
– Да, Арол.
– Как только эти звери обрушаться на корчи – валим…
– Их, да?
– Нет, сами!
– Зачем?
– Давай с вопросами потом, Магомед, когда у нас с тобой на это будет больше времени. Сейчас важно сбежать.
– Опять, да?
– Нет, снова!.. Магомед, не тупи! Не уподобляйся чуркам!
– Это кто чурка? Я – чурка! Да ты сам, Арол, да!
Видно я серьёзно задел самолюбие Магомеда, поскольку он разворотил ворох корчей вокруг себя, распинав их ногами в стороны; схватил меня, и также оторвал у них.
Вовремя, надо заметить, у нас с ним возникли непонятки. Однако журить его за южный темперамент – и горячий кровь, да, – я не стал! Даже готов был расцеловать на радостях, да боюсь: он неправильно бы понял меня.
К нам выскочили ящеры о двух ногах и… ещё двух лапах. Обозвать руками их конечности не возьмусь. И они держали в них…
– Топоры! – взревел Магомед, выпустив меня.
– Нет! – упал я. – Стой! Куда?
Одному из зеленокожих нападавших досталось. Он поторопился достать в броске боевым топором корч, когда тот бросился убегать от него. Зато за него – рукоять топора – и ухватил Магомед, а лучше бы так подхватил меня и вновь закинул к себе на плечо. Когда я думал: он вовсе расколет корч. Но насколько я понял: Магомед затаил обиду. И что ждало дальше пень – ясен пень: ничего хорошего. Неужто колоть его собрался – добиться от него признания: где это мы, и как нам выйти из дебрей лопоухих аборигенов?
Думал об этом я, размышляя уже на бегу, удирая без оглядки от ящеров с корчами. Пускай они там рубятся, поскольку нам с ними не по пути – не внушали мне доверия своим обликом клыкасто-когтистые аборигены, как прежде лопоухие повелители лесной растительности. И чутьё подсказывало мне: они не лучше их – и обойдутся с нами.
– Магомед! – орал я, стараясь не отставать от него, да попробуй ещё догони. Ему теперь что заросли, что автострада – нёсся, не замечая никаких препятствий на своём пути. Так что мне оставалось идти за ним по следу – торной просеки в лесных зарослях, оставляемой им позади себя.
Когда стало тихо, я затаился, прислушиваясь к тому, что творилось вокруг; уловил на слух стук топора по дереву. И исходил именно оттуда, куда уходила дальше просека.
Ага, – выяснил я, где остановился Магомед.
– Привет тебе, дровосек, – застукал я его за увлекательным занятием. Он снимал стружку с корча, как Папа Карло с Буратино. – Что, полено понравилось, решил деревянную бабу выстругать, и на ней выместить всё зло в отместку лопоухим аборигенам и их корчам?
Но нет, Магомед взаправду колол этот пень – и не просто так, а на дрова, насколько я понял дальше его действия.
И пока он занимался с корчом, я занимался тем, что имелось у меня под рукой, изучая содержимое рюкзака – извлёк аптечку и нетбук. Даже чудо, что он не пострадал. Нет, чехол был местами подран и прорван, даже корпус нетбука поцарапан, но ведь работал, как и видеокамера.
Эх, жаль, здесь нет "паутины", а то бы получился потрясающий репортаж с места горячих событий.
Почему горячих? Да по тому, что Магомед в очередной раз учудил – корч задымил. Мой напарник принялся пытать его огнём, раз с топором не получилось его расколоть. Но корч лишь скрипел и скрипел, а потом пыхнул и угорел.
– Не хватало нам пожар устроить для полного набора неприятностей, Магомед! Прекращай издеваться над диковинным созданием!
– Нет, я заставлю это заговорить, Арол, да!
Спорить с ним сейчас бесполезно, из него самого брызжут искры, как у того эльфа с тростью. Но разница лишь в том, что у Магомеда они валят из глаз. Или это у меня? И кажется от голода. Что и подтвердил мой желудок при виде бутерброда запакованного в целлофан.