Разобрать силуэты не могу, но и раскрываться сразу тоже не тороплюсь, вспомнив боевиков. Да это не они, хотя и у них тоже маскировка на должном уровне – сливаются с окружающей растительностью – глаза не могут чётко сфокусироваться на них и зафиксировать их.
Остановились, общаются жестами. И правильно – я-то над ними, а они по-прежнему не видят меня. Или пытаются обмануть?
Не двигаюсь, даже шелохнуться на ветру остерегаюсь, замираю, вспоминая, что у меня из оружия имеется складной нож, выкидывающий лезвие при нажатии на кнопку. Но предназначит для резки перепутанных строп, а не мяса. Зато у этих внизу оружие просто жуть – луки со стрелами. Значит, аборигены.
Стараюсь вспомнить: кто такие могут быть? И почему не с ружьями? Или браконьеры? А тоже экстремалы! В последнее время и их по лесам развелось с блочными луками как мух. Нынче это модно – всё необычное. Сам такой – не лучше их. Нормальные люди катаются с палками для лыж, а не с парашютом. Вот и парашютисты тоже недоумевают: на кой лыжи парашютистам – таким как мы, спидрайдерам?!
Вопрос хороший и на засыпку, да поди ж ты ответь – сразу ни за что не получиться. Вот такой уж я Орёл.
А Чума и Додик! Где же вы, мужики?
Те, что внизу, недолго стояли на лесной тропе, быстро скрылись, и даже шуршать не стали. Прямо невидимки – то были, то вдруг не стало их.
Нет, соврал, появились, и один подле меня, заговорив на странном диалекте. Такого я ни разу в жизни не слыхал даже от местных народов Кавказа.
Киваю ему одобрительно, стараясь уверить: всё хорошо, я свой – наш я. А сам думаю: пора валить – и лучше самому вниз с этой высоты, чем эти двое меня стрелами отправят туда же.
Сомневаться в том, что вот-вот превратят меня в подушку для иголок своими стрелами – не приходится. Голоса становятся звонче и злее. Да и сами.
Вот и не верь после этого тому, кто придумал одну пренеприятную для нас, любителей неба, пословицу: "Рождённый ползать – упасть не может!"
Ещё как может, сейчас я это подтвержу или опровергну.
Мысленно желаю себе мягкой и удачной посадки на пятую точку опоры, отстёгивая купол, и лечу вниз.
Что там говорил Гагарин: пять минут – полёт нормальный? Когда не прошло и пяти секунд, как я грохнулся с ногами в лыжах на траву, стараясь сгруппироваться и покатиться при соприкосновении с твёрдой поверхностью. Вроде получилось, но ног под собой не чувствую.
Выносите родимые!
И ведь выносят – бегу, а куда, и сам не понимаю. Выручает экипировка, иначе разбил бы себе о хлещущие ветви лицо.
Сколько так пробежал – не вдаюсь в подробности, стараюсь отдышаться и одновременно прислушаться: не гонятся ли за мной те двое аборигенов? Вроде нет – всё тихо. Но если вспомнить, как появились – и так два раза подряд – незаметно и бесшумно, то рассчитывать на благоприятный исход мне с ними не приходится.
Жду. А чего – и сам не понимаю. Нож уже в руке держу. Когда выхватил, и вооружился им – загадка даже для меня.
Дыхание вроде выровнялось, как вновь сердце застучало. Над головой раздался знакомый – до боли в ушах – клекот.
Орёл, чтоб его. И второй там же. Схватили, видимо его тоже, а теперь ещё охотятся на меня.
Что ж вы за дети гор такие дикие, что у вас даже луки вместо ружей?! Если б кремниевые увидел вместо них, не так бы удивился, а тут на тебе – каменный век какой-то! Одно слово – экстрим, как и обещал Чума, уверяя: надолго запомнится мне этот отдых на пару с Додиком.
Теперь уж точно не забыть – боевики, потом аборигены и эти "орлы", чтоб их всех вместе взятых! И куда тут идти?
Далеко не ушёл. Коряги, чтоб их! А корни и пни – кругом столько, что ну их – на то и дебри.
Подняться у меня уже не получилось. Да и куда мне торопиться, когда те двое уже стоят над душой и ждут, что я отреагирую на них.
– Привет… – оборачиваюсь я к ним с готовностью выдать повинную тираду с мольбой о помощи. Но быстро понимаю, что ничего не понимаю, теряя дар речи при близком рассмотрении аборигенов.
Единственное, что сразу бросилось в глаза – их уши.
– …лопоухие! – вырвалось у меня в продолжение. И это я сказал не со зла, а от растерянности. Хотя нас, экстремалов, не так просто напугать. Да и не испугался я вовсе, просто… на словах не передать те чувства, что испытал.
Никак пытать будут?
За луки не держатся, поняли: я не опасен для них. Но на мой нож косятся недружелюбно. Отвожу руку с ним за спину, и быстренько запускаю в штаны. Собранный нож летит вниз по штанине до сапога, всё – руки пусты. Демонстрирую их обе. Лопоухие переглядываются. Один обходит меня и качает отрицательно головой. Выходит, правильно я поступил, избавившись поспешно от ножа – теперь пускай ищут.
Их в первую очередь заинтересовала стрела у меня меж шлемом и камерой. Один из лопоухих тычет мне на неё.
– Ах ваше… – дошло до меня. – Забирайте! Возвращаю!
Забирает и суёт не в колчан, а за пояс, и указывает мне идти следом за ним. Второй лопоухий сзади – конвоируют меня. Уступаю им, аборигенам, коих бы, столкнись с ними Додик, наверняка обозвал эльфами. Но я-то в эти сказки не верю, да, глядя на этих лесных жителей, начинаю сомневаться – моё прежнее мировоззрение вот-вот готово рассыпаться как карточный домик.
Ладно, кто бы они ни были, надо посмотреть, что они мне предложат, а дальше видно будет, что ждёт меня впереди. Однако после стрелы в "голове" вряд ли что-нибудь хорошее предложат. Пытаюсь на ходу осмотреть камеру – снимаю шлем и…
Лопоухие снова схватились за луки со стрелами. Уступаю им, возвращая всё на свои места, успокаивая их.
Что-то пытаются мне сообщить, но я в их наречии – ни в зуб ногой. И хорошо ещё что от них не получил по ним аналогичным образом.
Остановился. Лопоухие вместе со мной, выказывая своё недовольство задержкой по моей вине.
Я киваю им на кусты. Не понимают лопоухие, чего требуется мне от них.
– Мне очень-очень надо попасть туда, – пячусь я спиной к кустам и улыбаюсь как дурак, скалясь во все зубы.
Не поняли лопоухие – не оценили моего жеста – готовы оба уже пустить в меня стрелы.
– Ладно, мы негордые, – потянул я штаны с себя и полил кустики.
Мог, конечно, и удобрить чем иным, да эти лопоухие заорали – один даже стрелу выпустил, угодив мне туда, куда наездник с орла.
Вот это уж они зря – можно и обратку получить.
Подхожу ближе, да вплотную не подпускают. Оно и понятно: из лука в упор не постреляешь. И нож у меня видели. У самих также имеются – и длинные, но не кинжалы. Да у самого – не фонтан. А их речь так и журчит – слова растягивают, словно напевают.
Хм, птички! Ещё одни на мою голову.
– Орёл, – тычу я себя в грудь кулаком. – Орлов Назар!
– Падший! Низар! – твердят эти двое лопоухих.
Даже и не знаю: соглашаться или не стоит? А, была не была! Кивнул им утвердительно.
– Ваша взяла.
В поведении лопоухих ничего не изменилось. Похоже, что этих аборигенов ничем не пронять. Дальше пошли – я под их конвоем, и быстро устал. Пешком ходить, не на крыле летать, покрывая за считанные мгновения огромные расстояния – тут ноги приходится бить, а в лыжах много не находишься. И как я забыл снять их, а бегал всё это время – сам себе всё больше и больше удивляюсь. Так и дальше шлёпаю, а снять мне их эти двое не велят – постоянно грозят нашпиговать стрелами.