- Я знаю, Петер, один на всём белом свете, - устало признался вор и разбойник.
- Так скажи же!
- Никогда!
- Будь ты проклят, Клаус, будь ты проклят! - взревел в ярости палач и створки в который раз опять разошлись. Клаусу удалось зацепиться за них ногой, но палач больно ударил по ней и тот тяжело обвис на верёвке.
- У него всё время стоит! Посмотрите! Всё время стоит! Он так хочет жить! Помилуйте же Клауса, и я подарю ему свою любовь! Подарю настолько сладкую ночь, которую он никогда не забудет! - услышал он, крик Греты, и опять умер.
- Как? Это ты? В какой раз? - с заметным раздражением поинтересовался ангел.
- А что я могу поделать? Они снова повесили меня, монсеньор.
- А моя воля?
- У них оказалось слишком много своей.
- Ну а народ? Народ, что там был?
- Народ изменился, милорд. Неистовствует и требует, чтобы меня отпустили.
- Клаус... - с непередаваемым теплом и состраданием произнесло светящееся существо и встало. Оно оказалось таким огромным, что приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него хотя бы снизу вверх. Оно было таким широким, что закрыло собой весь остальной мир. - Клаус, хочешь я, немедленно пошлю камнепад, и все они погибнут.
- Не надо, не надо, монсеньор.
- Тогда я вышлю ужасающий мор, и никто не выживет.
- Прошу тебя не делать этого.
- У тебя такое доброе сердце, Клаус... - гигантские невидимые руки обняли бывшего вора и разбойника и прижали к чему-то тёплому и мягкому, совсем такому же, как тело матери, когда он в нём нуждался, будучи младенцем. От небесного создания исходило такое сострадание и любовь, что Клаус хотел прижаться к нему всё сильнее и сильнее.
Но объятия почему-то разжались.
- Я люблю тебя, Клаус, - мягко сказал ангел, - и открываю для тебя путь на небо. Нарекаю иным именем. Теперь ты не Клаус, теперь тебя зовут Амаил.
Клаус вдруг почувствовал приятный зуд между лопатками, в том месте, откуда появились и начали расти крылья.
- Ты слишком много страдал, Амаил, и все предали тебя. Путь наверх для тебя открыт, - за троном неожиданно образовалась самая настоящая светящаяся дорога, уходящая далеко-далеко ввысь.
- Одну минуточку! - сказал Клаус, отвернулся и легко перешагнул через невидимый барьер, разделявший мир людей и то место, где он только что побывал.
Он снова лежал и хрипел под подмосткам эшафота.
- Клаус опять вернулся... - едва слышно, с ужасом прошептал кто-то в полной тишине. - Четвёртый раз...
Люди вокруг оцепенели. А Клаус, он же Амаил встал и принялся расти. Когда вымахал больше трёх метров, то обратился в красивого юношу в белых ниспадающих одеждах и с большими белыми, развёрнутыми за спиной крыльями.
Неторопливо поднялся по ступеням и подошёл к палачу:
- Ты хотел, Петер, узнать, что чувствуешь, когда смерть целует тебя? Вдохни запах танца с ней!
Палач не в силах вымолвить ни слова лишь кивнул головой. А Клаус обхватил его голову обоими руками:
- Она у меня на губах, - прошептал он так, что его услышали все, кто находился на площади. А потом приблизился к своему убийце и поцеловал его в губы. От жаркого поцелуя его кожа и кожа Петера посыпалась вниз золотым дождём. Лицо Клауса по мере того, как поцелуй затягивался всё вытягивалось и вытягивалось, превращаясь в хищную демоническую морду, руки обратились в лапы, тело покрыла чешуя, а за спиной белые крылья изменили свой цвет на чёрный.
Клаус немного ещё подержал в руках череп палача, всё, что осталось после того от поцелуя и отбросил его прочь. Со стуком упал он на верхнюю ступеньку и запрыгал по остальным, пока не докатился до ног ближайшего стражника, что в ужасе отпрыгнул от него.
Толпа в едином стоне выдохнула из себя совершенно дикий страх. Может, так и должно происходить с теми мужчинами, кто, попирая все заповеди, вздумают прикасаться к подобным себе с греховными мыслями?
А Амаил повернул голову, ища кого-то горящими адским огнём красными выпученными глазами. То, что осталось от Клауса ощутило, как невероятно огромное естество между ног налилось кровью и вздыбилось, раздвигая ниспадающие створки теперь уже чёрной хламиды.
Он нашёл ту, что искал и улыбнулся красивой блондинке, застывшей в ужасе среди подруг:
- Грета, детка моя, как я мог забыть про тебя и твоё обещание?
08. 06. 19