– Уинни. – Его глаза загорелись.
– Боже, Риз Хартнетт! – Я заключила его в объятия. Он по-доброму рассмеялся, обнимая меня в ответ одной рукой.
– Стой, подожди. Между нами пирог. Пирог с хурмой, если быть точнее. Твой любимый. Когда мама узнала, что ты в городе, она настояла на том, чтобы испечь его для тебя.
– Как миссис Хартнетт? – Я отстранилась и забрала пирог из его рук.
– Прекрасно! – улыбнулся он. – Мой брат подарил ей внука в прошлом месяце, так что у нее много забот.
Судя по всему, тема детей неизбежна для меня.
– Прости, я тебе не перезвонила тогда. Все было… хаотичным, – сказала я, подводя его к креслам-качалкам на крыльце. Я поставила пирог на стол между нами и села.
– Так и понял. – Риз сел рядом со мной. – Даже не могу представить, через что ты прошла. Теперь ты в порядке?
– Я на пути к этому, – улыбнулась я. – А ты как?
– Отлично, – сказал он, и я верила ему. Мужчины, как Риз, обычно всегда делали все правильно, были хорошими и чувствовали себя хорошо. – Кроме того случая два года назад, когда я случайно начал встречаться с преступницей.
– Преступница! – Я подавилась своей слюной. – Выкладывай, Ризи! Я хочу знать все подробности.
– Ладно. – Он провел рукой по идеально уложенным волосам. – Но обещай не смеяться.
– Я обещаю смеяться. Ты явно увернулся от пули! Осужденная, вау!
– Беглянка! – он поправил, заставляя меня смеяться еще больше. – Это имеет большое значение. Два года назад женщина по имени Джессика вдруг переехала в Малберри-Крик. Она сняла один из домов на углу улиц Мэйн и Вашингтон. У Брэдли. Она стала посещать все фестивали и городские собрания. Отправила своего первоклассника в местную начальную школу. Она была прекрасна. Они оба, на самом деле. Ребенок тоже. Люди говорили, она развелась с нефтяным магнатом и переехала сюда, чтобы сбежать из города. Поэтому она была очень обеспеченной.
– Так и была ли? – Я осматривала его, зная этот блеск в глазах.
– Мошенничество с пожилыми людьми. – Он покачал головой, хлопая себя по лбу.
Мы говорили до ночи. О смерти Пола и о месяцах после этого. Мы вспоминали. О его футбольных играх и наших поцелуях. О том, как я проиграла пари и после того, как он забил тачдаун, позволила ему публично пососать палец на моей ноге.
– Что ж, похоже, я занял у тебя достаточно времени. Прости. – Как только показалось солнце, Риз поднялся и стряхнул пыль с шорт.
– Не надо. – Я тоже встала, потянувшись за объятиями. – Было классно обо всем поговорить. Мне нужно было это.
Он засомневался, в неуверенности кинув взгляд за плечо на свой пикап.
– Так, эм, не переживай, если откажешься. Но я хотел узнать, может, если ты вернулась, а я здесь, и этот город не может предложить столько же развлечений, как Манхэттен… – Он вздохнул, неловко посмеиваясь. – Ты хотела бы выпить со мной кофе? Может? Как-нибудь?
– Я бы очень хотела, Ризи. – Я взяла его руку и сжала ее.
Глава 26. Арсен
Я приехал в Нэшвилл, Теннесси, готовый совершить убийство. Единственный факт, останавливающий меня, – по женщине, которую я собирался задушить, многие будут скучать, включая, к моему огромному чертовому стыду, меня.
Нэшвилл был активным и ярким, и слишком уж радостным для большого города. Все улицы будто были с маслянисто-желтым фильтром от солнца.
Я сел в такси и передал водителю адрес в Малберри-Крик, который мне продиктовали. Арья заставила меня пообещать, что я не буду ругаться на Уиннифред, но эту клятву я собирался сломать всем сердцем. Это она дала мне номер Крисси. А Крисси? Она только попросила держать ее в курсе.
«Мы с Уинни не созванивались с того момента, как она улетела домой. Пожалуйста, если поедете туда, скажите мне, как она», – попросила агент.
Это была ее единственная просьба взамен на номер ее клиентки. Но сейчас, когда экран моего телефона загорелся ее именем, я не мог ничего поделать, как отправить ее в автоответчик. В каком-то смысле я частично виню ее в этой ошибке. Она должна была держать своего клиента на коротком поводке. Должна была остановить ее, хоть через шантаж или причину, почему не надо уезжать из Нью-Йорка.
Что это за женщина, которая отказывается от главной роли в театре на Манхэттене, не предупредив хотя бы за две недели? И что за человек ей это позволяет?
Поездка из Нэшвилла в Малберри-Крик длилась час через огромные раскинутые поля, между которыми ничего не было. Широко открытые пространства вызывали во мне тревогу. Хотя большую часть своей юности я провел в интернате, особняке, который находился на окраине Нью-Йорка, есть определенное душевное состояние, тишина среди бескрайних полей, которое меня напрягает.