Я приехал в дом детства Уиннифред, когда солнце уже почти село за старые красные дубы. Это небольшой белый коттедж с навесным крыльцом, креслами-качалками, качелями и растениями в горшках. Детский розовый велосипед лежал на газоне перед домом.
– Ждите здесь, – попросил я водителя, прежде чем выйти из машины. У меня было мало надежд на то, что я мог изменить мнение этой упрямой женщины. Еще меньше я надеялся, что смогу вернуть ее к уму-разуму. Во-первых, я приехал сюда без плана. Во-вторых, потому, что Уиннифред (с каких пор я звал ее Уиннифред, а не Простушкой?) никогда особо не ценила силу разума. Это то, что делало ее непредсказуемой, другой и особенной. Ее способность легко и радостно выбрать путь, менее приятный для других.
Я поднялся по ступенькам ее дома и постучал в дверь. Характерные звуки семейного ужина ударили мне в уши.
– Джорджи, ты не будешь есть раков? Ради бога, ты же на этих вегетарианских заклинаниях, да? – Я слышал мать Уиннифред.
– Это не заклинание, я придерживаюсь поста!
– Еще даже не февраль.
– Уинни не съела ни одного, не вижу, чтобы ты жаловалась на нее. Я хотя бы прилежный христианин.
– Трибуны нашей местной средней школы поспорили бы, – кинула в ответ Уиннифред своей сестре. Я улыбнулся вопреки всем моим стараниям.
Просто, черт возьми, признай, идиот. Ты не ненавидишь эту женщину так сильно, как тебе хотелось бы. Даже и близко не было. Даже не близко к близкому.
– Ты меня сейчас сдаешь? – Джоржди возмущенно вздохнула. – Потому что раз мы заговорили об этом, мама и папа, возможно, хотели бы знать о твоей маленькой встрече в ночи с…
– Ты сдаешь меня? – Услышал я возражение своей сотрудницы, которая выделила слово «меня». – Ты совсем не изменилась, Джорджи!
– Конечно, изменилась. Теперь я стройнее тебя!
Я снова постучал в дверь, на этот раз три раза, и отошел. Не похоже, чтобы Уиннифред плохо проводила время. Ее семья, похоже, была милой. Но она все еще должна мне спектакль, а мне не нравилось, когда у меня что-то забирали.
Дверь распахнулась, и передо мной, должно быть, стояла Джорджи. На вид ей было столько же, сколько и Уиннифред, только выше ростом. В отличие от оранжевого блонда Уиннифред ее волосы рыжеватого оттенка, черты лица менее утонченные и приятные.
– Приветик. – Кусочек стручковой фасоли выглядывал из уголка рта, как сигарета. – Чем могу тебе помочь, странный привлекательный городской мальчик?
Значит, Уиннифред достались индивидуальность и красота. Бедная Джорджи.
– Я приехал за Уиннифред. – Эти слова, хоть и правдивые, удивили меня. Я вдруг понял, что никогда в жизни не стоял на пороге перед дверью девушки и не просил ее выйти. Я редко встречался до Грейс, а когда все же начинал, то ограничивал мое общение с девушками до грязных связей. Потом появилась Грейс, и мы либо жили вместе, либо у нас были свои квартиры. Здесь никакой тайны, ни дополнительного стресса или ценности стремления к ней. На протяжении всей моей жизни я был избавлен от простого смущения перед незнакомцем и необходимостью стоять перед чужими дверьми, чтобы попросить увидеть их любимую родственницу.
– Кто спрашивает? – Джорджи приподняла бровь и улыбнулась.
– Странный привлекательный городской мальчик, – спокойно ответил я.
– Будь конкретнее, – рассмеялась она.
– Я ее босс.
– Босс? – Улыбка Джорджи мигом растаяла. – Ты выглядишь, как крутой бизнесмен, а она работает в театре.
– Ненадолго, если она сейчас же не явится и не объяснится.
– Жди здесь. – Джорджи исчезла в доме, наполовину закрыв за собой дверь. Минуту спустя Уиннифред вышла наружу, набросив свой кардиган на плечи. Она подняла голову, чтобы посмотреть на меня. Все, что я видел в ее голубых северных глазах, это страх и легкое обвинение. Она не ожидала, что кто-то приедет сюда и найдет ее. Ее нью-йорский и Малберри-Крик миры были до сих пор разделены, и она рассчитывала так это и оставить.
– Здравствуй, Уиннифред.
– Привет. – Она ярко покраснела, как только наши взгляды встретились. – Что ты… делаешь здесь?
Что за вопрос, Простушка? Если бы я сам знал. Конечно, ты подставила людей из «Калипсо Холл», а я не люблю ленивых работников, но у меня были люди, которым я платил за выполнение подобной работы и поиск людей.
По правде, я понятия не имел, почему я здесь.
– Нам нужно поговорить в укромном месте, – проговорил я.
– Ты собираешься кричать на меня? – Она сузила глаза, ее неповиновение стояло на максимуме.
– Нет. Я начну, но ты будешь громче.