Самое главное преуменьшение проклятого века.
Я остановился напротив металлической двери, набирая код, чтобы открыть ее, и зашел в прохладный и ужасный комплекс.
Кристиан схватил меня за плечо и резко развернул к себе. Моя сумка упала на пол. Я уставился на него, не уверенный, должен ли ударить его в лицо или радоваться, что кому-то по-настоящему не все равно.
– Послушай, я видел тебя все эти месяцы. Ты сам не свой. Ты был больше похож на себя, когда Грейс умерла, если уж говорить честно. По крайней мере, тогда ты сознательно пытался быть частью мира. Или хотя бы притворялся, что пытаешься. Уинни вместе с собой забрала все твое желание жить. А его и так было не очень много. Мы поехали в Кабо не из-за моей прихоти изысканного мальчишника. Это была последняя попытка заставить тебя очистить разум и надежда, что ты увидишь, что упускаешь…
– Упускаю что? – я огрызнулся, устав от этого бреда. – Что именно я упускаю, о великий мудрец? – я посмеялся ему в лицо, толкнув. – Сводка новостей. Грейс изменяла мне с Полом, мужем Уиннифред. У них был роман. Это связало нас вместе. Наше общее разбитое сердце и разочарование. Я не из тех, кто целует и везде об этом болтает, но в этот раз скажу, только потому, что знаю, об этом никто никогда не узнает. Уиннифред и я переспали. У нас была связь. Это было хорошо. Но еще это ощущалось как месть. Она никаким образом не хочет связываться со мной. И даже если бы она хотела, как я сказал, я не влюбляюсь. Только одержимость. И она, к сожалению, заслуживает большего.
Я развернулся, поднимаясь по лестнице, укрытой ковром.
– Ты дурак! – Кристиан побежал к первой ступеньке, крепко держась за перила. – Ты чертов идиот! Ты знаешь, в чем отличие любви от одержимости?
Я остановился на полпути, немного заинтересовавшись. Я никогда не обращал внимания на такие надоедливые мелочи. Чувства.
– Когда ты любишь кого-то, ты обычно делаешь то, что правильно для них. – Услышал я голос Кристиана снизу лестницы. – Даже если неправильно для тебя. Ты никогда не оставлял Грейс в покое, так? Даже несмотря на то что знал, у вас токсичные отношения. Ты играл с ней, как с червем на крючке. Но посмотри на себя сейчас. Ты трус. Ты так боишься все испортить с Уиннифред, что даже не начинаешь ничего. Вместо этого ты сидишь, хандришь и притворяешься, будто все в порядке. Закапываешь себя в работе. Алкоголе. Бессмысленных встречах. Покупаешь больше активов, которые тебе не нужны. Больше акций, которые никогда не продашь. Все больше рискуешь. Разве ты не понимаешь? Ты никогда не получишь столько же кайфа, сколько от поцелуя с той, кого любишь. Единственное, что даст тебе подобное ощущение, – это перестать быть трусом.
Когда я вернулся домой, то первым делом проверил почту. Бесполезно. Уиннифред не связывалась со мной уже несколько месяцев с того неприятного момента, на котором мы расстались в Малберри-Крике. В почте ничего, кроме приглашений на вечера, благотворительные балы и конференции. Я бросил все на стол, направился в душ.
Мой телефон зажужжал из-за входящего звонка, когда я вышел из душа. Все еще с полотенцем на бедрах я посмотрел на экран. Арья.
Что ей могло быть нужно? Обычно я бы не подумал о том, чтобы отвечать. Но теперь, учитывая тот шанс, что она могла все еще общаться с моим разочарованием в виде сотрудницы, у меня была причина выслушать ее.
– Я знала, что ты ответишь. – Она звучала самоуверенно.
Перевод: я знала, что ты надеешься на крошки информации об Уиннифред.
– Ты гений, Арья. Чем могу помочь?
Проходя в спальню, я выбрал хороший костюм и строгий галстук. Не было причин сидеть дома и дуться сегодня вечером. Кристиан прав. Жизнь должна двигаться дальше, и я собирался принять одно из кучи приглашений на обеденном столе.
– Ох, я не знаю, как ты можешь мне помочь, но знаю, что я точно могу помочь тебе.
Я поставил ее на громкую связь, застегивая рубашку.
– Говоришь, как продавец, который собирается обмануть меня. Просто скажи, что хотела сказать.
– Я только что говорила с Уинни. Я созвонилась с ней, узнать, как у нее дела, как всегда каждую неделю.
– И? – спокойно спросил я, мое сердце забилось быстрее.
– И она сказала, что согласилась на работу в Малберри-Крик. Она остается там, Арсен.
Приступ тошноты одолел меня. Я проигнорировал его. Все в порядке. Нашим отношениям никогда не было суждено случиться.
– Хорошо для нее, – сказал я, во рту стало кисло от желчи. – Надеюсь, она счастлива в Малберри-Крик, потому что ей нечего делать в Нью-Йорке в плане работы.
– Арсен, – упрекнула Арья. – Поезжай, поговори с ней. Серьезно.