У меня не осталось слов, так что я просто ждала, что он еще скажет. Несколько месяцев назад этот человек кричал на меня, что я никто, кроме как его работник, он угрожал мне, а потом публично разорвал мой контракт. Когда он приехал сюда впервые, то не показал никаких признаков, что хотел чего-то большего, чем свернуть мне шею. Откуда это все? И правда ли я настолько везучая или, наоборот, не очень, учитывая, как посмотреть на ситуацию, что мужчина, в которого я влюбилась, влюбился в ответ?
– Это все так… неожиданно, – смогла выдавить я наконец.
– Черт возьми, Уиннифред! – Он поднялся, вскинув руки в воздух, раздраженный. – Не говори мне, что это вдруг из ниоткуда. Моя потребность все время быть рядом с тобой была не из-за Грейс, а из-за тебя очень и очень давно. С того момента, как ты сбежала из «Нового Амстердама», сбив беднягу Кори с ног.
– Ты обращался со мной, как с деревенщиной тогда. – Я в замешательстве уставилась на него.
– Потому что для меня ты такой была. Ну и что? Ты также самое раздражающее, забавное, милое и очаровательное создание, которое я только видел. Эти две вещи не взаимоисключающие. На самом деле не в них было дело. В Грейс и Поле, да поможет мне бог, я устал повторять их имена снова и снова. Они были лишь причиной. Чем-то, к чему можно вернуться каждый раз, когда ты спрашивала, почему я был рядом, в твоем поле зрения. Каждый раз, когда я хотел попасть к тебе на репетиции, в твою квартиру и в твою кровать. Это перестало быть о них, как только я зашел в тот театр и увидел тебя. – Он остановился, теперь хмурясь, обдумывая это. – Может, даже с самой Италии. Кто знает? Не я, и мне неважно когда. Я совершенно поглощен тобой. И последние несколько месяцев стали настоящим адом из-за попыток забыть тебя.
– Но Грейс…
– То, что у меня было с Грейс и рядом не стоит с тем, что я чувствую к тебе. Ты единственная женщина, которая смогла дать мне почувствовать себя достойным без доспехов из владений, денег и родословной. Тебе наплевать на эти вещи. И это делает тебя особенной. Ты полная противоположность Грейс.
Мой разум будто бежал пятьсот миль в минуту. Понадобится месяц, может, два, чтобы переварить весь этот разговор. Я даже не знала, с чего начать.
– Тогда почему ты настоял на том, чтобы не целовать меня в ту ночь, когда обнимал меня? – Наконец я нашла силы говорить, мой голос звучал сдавленно. Слезы кололи глаза, но не выходили наружу. – Почему ты хотел уйти в ту ночь, когда мы открыли кабинет Пола?
– Потому что этого было слишком много. – Он начал ходить из стороны в сторону на крыльце, бормоча больше себе, чем мне. – Я знал, что, если получу тебя, я никогда не отпущу, а не отпускать тебя не было вариантом, так как ты все еще была безнадежно влюблена в Пола. Я не хотел попасть в очередную разрушительную ситуацию, став одержимым женщиной, которой никогда не стать моей. Одного раза хватило. Дольше, чем рекомендовано, на самом деле. – Он остановился и беспомощно посмотрел на меня. – Я Марс, и на нем, возможно, все еще есть жизнь. Может появиться. Благодаря тебе. Я горю ради тебя, Уиннифред. И я устал жить в холоде. Вернись в Нью-Йорк. Сделай это место возможным для обитания. Для нас двоих. Пожалуйста.
Я боролась с искушением. Ох, я очень сильно боролась с этим искушением. Но все еще была не уверена, правильным ли решением это будет. Снова оставить все позади и вернуться в место, где было создано каждое мое ужасное воспоминание. А еще другая часть меня. Более настороженная часть, которая считала меня Ниной. Ниной Чехова. А если я Нина, то он, видимо, Тригорин. Мастер превращать любовь в нездоровую одержимость, как это было с его невестой. Если бы он попытался погубить меня, даже не желая этого, то у него получилось бы.
– О чем ты думаешь? – нетерпеливо спросил он. Я поднялась, и он потянул меня в свои объятия. Я закрыла глаза.
– Я хочу верить каждому слову, которое ты сказал, потому что я влюблена в тебя с того момента в Италии, когда наши глаза встретились и мир перестал существовать. Но я боюсь, что я еще одна одержимость. Я не хочу менять всю свою жизнь и снова переезжать в Нью-Йорк ради мужчины. Может, ты горишь для меня, но я боюсь обжечься.
Когда я открыла глаза, его лицо было наполнено надеждой. Мне хотелось сказать «да». Но в конечном счете, и особенно после того, через что заставил меня пройти Пол, когда пыталась забеременеть, мне нужно ставить себя на первое место. Задавать все правильные вопросы. И я не увидела, какие они сейчас.
– Я не подведу тебя, – тихо проговорил он. – Испытай меня.
– Мне нужно время, – ответила я, гордясь собой. Гордясь своей способностью поставить, наконец, себя на первое место. Даже если мысль об очередном прощании вызывала ужас.