Мне не нужно было спрашивать. Я знал. Она увидела там Пола.
– Мистер Корбин? – Женщина в белом халате снова показалась из дверей.
Я закрыл глаза и прислонился затылком к стене.
Грейс удалось каким-то образом ускользнуть из моих рук. Снова.
Я держал ее недостаточно крепко и близко к себе.
И в этот раз вода не спасла ее.
Часть 2
Глава 11. Уинни
Спустя восемь месяцев
Мама всегда говорила, что самым милым из всего, что я делала в детстве, было то, как я плакала навзрыд из-за песни Дэвида Боуи Space Oddity.
Я имею в виду полномасштабный срыв, приправленный икотой и неконтролируемыми эмоциями.
– Ты была так тронута этой песней, не важно, сколько раз ты ее слышала. Она трогала твою душу. Из-за этого я знала, что ты актриса. Ты позволяешь искусству дотронуться до твоей души. Так что для меня было очевидным, что однажды ты сможешь тронуть этим других.
В эти дни я не могла выдавить и слезинки, чтобы спасти свою жизнь. Рекламы Суперкубка. Драматичные фильмы на телеканалах. Женщины с колясками на улицах. Бездомные люди. Войны, голод, гуманитарные кризисы. Просроченные в холодильнике йогурты, которые любил Пол. Песня Mad World Майкла Эндрюса. Все это обычно входило в список вещей, которые заставляли меня плакать много и долго. Но мое тело совершенно высохло. Оно было в эмоциональной коме, отказываясь производить слезы.
Плачь. Почувствуй хоть что-то, черт возьми! Хоть что-нибудь. Внутренне упрекала себя, когда выбегала из театра, а порыв влажного жара ударял в лицо.
Погода в Нью-Йорке брала от жизни все. Лето всегда было длинным и липким, а зима – белой и жестокой. В последние дни казалось, что весь город таял, словно капли мороженого падали на землю. Но впервые за все время жара не беспокоила меня. Все, что я чувствовала, это легкий озноб из-за потери семи килограммов с тех пор, как я потеряла Пола.
Мои глаза все еще сухие.
– Нет, ты не должна плакать. Ты счастлива, – вслух пробормотала я себе. – Ладно. Возможно, «счастлива» не подходящее описание… Довольна. Да. Ты довольна своими маленькими достижениями, Уинни Эшкрофт.
Один из плюсов Нью-Йорка – никто не будет глазеть на тебя, если ты говоришь сама с собой.
Я шла по Таймс-сквер, не обращая внимания ни на достопримечательности, ни на запахи и праздничное настроение вокруг. В эти дни даже простая ходьба требовала больших усилий.
Мой телефон зазвонил в кармане. Я вытащила его, проводя пальцем, чтобы ответить моему агенту, Крисси.
– Не волнуйся. – Я закатила глаза. – Я не забыла прийти на прослушивание в этот раз.
За последние несколько месяцев я стала очень забывчивой. Все вокруг продолжали уверять меня, что они понимают, но я видела, некоторые люди теряли терпение. Я редко ходила на прослушивания, не приходила на встречи и вообще не очень социально функционировала. Я забывала поесть, позаниматься, перезвонить родственникам и друзьям. День рождения моей племянницы прошел мимо меня, впервые не было никаких щедрых подарков, шариков, сюрприза в виде приезда тети Уинни. Большую часть дней я лежала на диване, смотря на входную дверь в ожидании, что Пол вернется.
Мама с папой говорили, что мне нужно сократить свои убытки. Собрать вещи и вернуться на ферму Малберри-Крик.
Там как раз нашлась работа для меня. Учитель драматического кружка в моей бывшей средней школе.
Мама рассказывала, что моя школьная влюбленность, Риз Хартнетт, работал сейчас там в качестве тренера футбольной команды и мог подергать за ниточки по поводу вакансии. Она уверяла, что это хорошее предложение. Прекрасная, комфортная должность для меня, пока я разбираюсь, как быть дальше. Но идея уехать из нашей с Полом квартиры вызывала у меня мурашки по коже.
К тому же принимать помощь от Риза Хартнетта после нашего неудачного прощания казалось… неправильным.
– Да, я знаю, ты решила почтить их своим присутствием, между прочим, очень великодушно с твоей стороны, – хихикнула Крисси на другом конце провода.
Я прошла мимо толпы туристов, фотографирующихся на фоне рекламных щитов, они смеялись и хихикали, но я оставалась безразличной к происходящему вокруг.
– Как ты узнала, что я пришла? – Я кинула последние несколько долларов в открытый футляр для скрипки уличного музыканта, не замедляя шаг. – Ты что, теперь за мной следишь, мамочка?
– Нет, хотя иногда руки чешутся просто проверить, все ли в порядке. Ты знаешь, я всегда очень волнуюсь.