Руки Корбина длинные, сильные и могли дотянуться к большинству вещей в этом городе. Но он не мог владеть каждым издательством, каждой газетой, каждым телевизионным каналом. Кто-то точно захочет купить то, что я могла продать, и мы оба знали это.
Он наклонился ближе. Его хмурый взгляд делал его похожим на языческого бога. Этот мужчина привык пугать людей. Что ж, со мной такой трюк не пройдет.
– Ваше предположение о том, что кто-то, а в особенности вы, может задеть меня, не говоря уже о вероятности унизить, я нахожу очень милым. – Его взгляд скользил по моему лицу, словно клинок, его губы изогнулись в насмешливой ухмылке. – Вам везет, что я фанат тех, кто во всем ищет выгоду. Ну и какой запасной план, чтобы я не вышвырнул вас? И заканчивайте выдавливать сильный акцент. Вы никого не обманываете, Простушка.
Я чувствовала внутри себя ядовитых змей. Я ненавидела Арсена за то, что мне приходилось бороться за честно заслуженную работу. Я прошла прослушивание по всем правилам. У него нет прав так поступать.
Вдруг я вспомнила о том, что любит этот мужчина – деньги.
– Конечно. Другая часть слухов касается юридических вопросов. Я могу уничтожить все, что осталось от этого места, и сделать его еще невыгоднее для вас. Только представьте заголовки, мистер Корбин, – я изобразила пальцами рамку в воздухе, – «Актриса Уиннифред Эшкрофт подает в суд за неправомерное увольнение».
– Нет ничего неправильного в желании избавиться от женщины, чей муж спал с моей невестой.
– Нью-Йорк очень большой, и, насколько мне известно, вы не навещали «Калипсо Холл» десятилетиями до сегодняшнего дня. – Я закручивала на пальце локон, вырвавшийся из моего высокого хвоста. – Вы ни разу не обратили на это место внимания за все десятилетия, что оно принадлежало вашей семье. Не потратили ни копейки на восстановление. Только когда я вас увидела, то вспомнила, что в Италии Грейс говорила…
– Не произноси ее имени! – прикрикнул он, сорвавшись и оскалившись.
Шея Арсена покраснела. Это удивило меня, и я поняла, что никогда не воспринимала его как обычного человека. Он настолько грозный, что единственная вещь, которая делала его отдаленно смертным, была явная забота о его невесте.
То, что мне все-таки удалось вывести этого человека из себя, – успокаивало. Два раза подряд, когда мы встречались, я уходила ни с чем. Пока он все еще технически мой босс, по крайней мере, теперь мне не придется страдать от жестоких нападок, как в Италии и в морге.
– Скажите мне, Арсен, – мой голос прозвучал мягче, – ваш запрет на торговлю все еще в силе?
– Нет, – решительно ответил он.
– Понятно, – выдохнула я и поджала губы. – Не хотелось бы снова нарваться на юристов, да?
– Нет никакой связи между «Калипсо Холлом» и моим запретом.
– Нет, – согласилась я и продолжила: – Но вы же знаете, как медленно и тяжело вращается колесо закона. Не говоря уже обо всех судебных издержках, которые вам придется выложить из-за провала театра. – Я оглянулась, помахав на себя. – Вы окажетесь в глубоком минусе, если я подам в суд. А я подам. Потому что мы оба знаем, что у вас нет причин увольнять меня.
– Если вы останетесь… – он тщательно выбирал слова. Мое ржавое сердце бешено билось в груди, впервые за долгое время, напоминая мне, что оно все еще на месте. – Я сделаю вашу жизнь такой несчастной, что вы пожалеете, что родились.
Наклоняясь вперед, я приблизилась к нему так, что наши носы почти соприкасались. Он пах сандаловым деревом, мхом и специями. Прямо как темный лес. Ничего похожего на Рахима или Пола. Ничего похожего ни на кого из моих знакомых.
– Я понимаю, мистер Корбин, что вы привыкли добиваться всего, так как люди либо боятся вас, либо в долгу перед вами. Но у нас есть своя поговорка на Юге для таких случаев: «Выглядишь так, словно тебя изъездили до изнеможения».
– Больше похоже на неприличный подкат. – Он нахмурился.
– Лошади сильно потеют, когда быстро бегают. Особенно под седлом. Хороший наездник всегда пройдется с лошадью и даст ей отдышаться, прежде чем вести ее в стойло. Потом он вычистит лошадь насухо. Вы же… – Теперь была моя очередь окинуть его взглядом. Я не знала, что на меня нашло. Обычно я была милой, надежной, была из тех, кто в старшей школе устраивал благотворительность. Но Арсен заставлял меня терять самообладание. Он был диким и едва воспитанным. Поэтому я решила отправить подальше свою богобоязненную девочку и продолжила говорить: – Вы выглядите изможденным. Конечно, вы все еще одеваетесь соответствующе, а ваша стрижка стоит больше, чем весь мой наряд, но в ваших глазах нет огня. Пустота внутри. Я могу победить вас, мистер Корбин. И вы можете поставить свой последний доллар на то, что он станет моим.