Он выглядел, как человеческий вариант овсянки. Привилегированный, вежливый и скучный. Я встречал достаточно мужчин, как Пол, чтобы знать, какой он на вкус и какое у него послевкусие. Он был из тех, кто изменял жене со своей секретаршей, как только первой исполнится тридцать пять. Из тех людей, которые внимательно следили, что делали такие люди, как я. В попытке получить идеи и для себя.
– Это моя жена, Уинни. – Пол поцеловал в плечо маленькую женщину. Она полностью повернулась ко мне, и, наконец, я понял причину, по которой Пол решил, что она стоила большего, чем пара ночей. Она, если говорить объективно, излучала свет. Ее кожа здоровая и сияющая, ее глаза яркие и любопытные, ее улыбка заразительная и открытая. Она была из тех женщин, о которых обычно говорят, что они освещают комнату. Грейс, напротив, была из тех, из-за которых температура в помещении падала до арктического уровня, где бы она ни появилась. Включая мое сердце.
К счастью, образ Уиннифред в виде примерной соседки не привлекал меня.
– Привет! – Уинни раскинула руки и неуместно полуобняла меня. Либо она не знала, как обижаться, либо не узнавала во мне мужчину с балкона.
Я сразу же отстранился от нее. Надеюсь, у нее не было передаваемой болезни крупного рогатого скота.
– Где ваши места, Лэнгстон-Корбины? – Пол посмеялся, похоже, находя очаровательным незнание этикета своей женой.
– Здесь сказано, что пятнадцатое и шестнадцатое. – Грейс держала наши пригласительные.
– У нас девятнадцатое и двадцатое, похоже, вам придется потерпеть нас еще немного, – бодро проговорил Пол.
Ура, черт подери.
По мере того как продолжался вечер, росло и мое подозрение, что Уиннифред, на самом деле, беременна. Она не прикасалась к алкоголю, предпочитая весь вечер пить минеральную воду. Ей не нравилось мясное ассорти, и она держалась подальше от тех, кто курил сигары или вейп. Ее постоянные походы в туалет тоже заставляли меня задуматься, не спал ли сладко у нее кое-кто прямо на мочевом пузыре.
Грейс была занята бредовыми разговорами с нужными людьми, подлизываясь к ним. Образно говоря, к счастью. Она обсуждала работу с Чипом, Полом и парнем по имени Пабло, который был главным трейдером. Трое мужчин пытались подключить меня к их обсуждениям, но я вежливо уклонялся. Как и всем экзотическим существам, мне не хотелось, чтобы в меня тыкали через решетку, пытаясь разузнать о моих обвинениях в инсайдерской торговле. И у меня не было сомнений, что все здесь хотели бы узнать, что я такого сделал, раз получил запрет.
– Не из хвастливых, а, Корбин? – Пол понимающе кивнул после моего очередного уклончивого ответа на тему того, какие розничные акции я предпочитал. – Уинни такая же. Она вообще не рассказывает о своей работе.
– Это потому, что сейчас у меня ее нет. – Уинни сделала глоток минеральной воды, ее щеки порозовели.
– Чем вы занимаетесь, Уиннифред? – Я повернулся к ней лицом. Во мне вдруг вспыхнул интерес. Она занималась чем-то большим, чем ролью домохозяйки? Это что-то новенькое.
– Окончила Джульярд в этом году. А сейчас я просто… между прослушиваниями, если можно так сказать? – Она выпустила смущенный смешок, ее южный акцент звучал довольно комично. – Не могу сказать, что я занята больше, чем белка в колесе. Сложно пробиться в Большом яблоке. Что тебя не убивает, делает сильнее, так?
– Или ослабляет тебя. – Я пожал плечами. – Зависит от фактора, что именно за этим скрывается на самом деле.
– В этом есть смысл. – Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, маленькая простушка.
– Думаете, у вас есть все, чтобы добиться успеха в Нью-Йорке? – спросил я.
– Разве была бы я тогда здесь? – И снова эта улыбка. Пропитанная надеждой и добротой всего мира.
– Люди приезжают в Нью-Йорк по разным причинам. И многие из них не такие правильные. Как вы познакомились с Полом? – С каждым новым вопросом я словно раздевал ее. Публично. Специально. И, как и все голые люди на глазах общества, она начала испытывать неловкость и ерзать на стуле.
– Что ж… – Она прочистила горло. – Я…
– Ждала его у столиков ресторана Delmonico? – наугад спросил я. Мог быть и ресторан Le Bernardin. Она выглядела на твердую восьмерку. Может, даже на девятку в правильном платье.
– Вообще-то я была феей на четвертом дне рождения его племянницы. – Она поджала губы, сложив их в тонкую линию, и нахмурилась.
– Кем? – Я бы выплюнул свое вино, если бы она стоила этого. – Прошу прощения, я не расслышал.
Конечно, я все слышал, но мне хотелось услышать это снова. Нестареющее американское развлечение. Учебная версия, как бедная девушка встречает богатого идиота.