— Ты ужасный.
— И тебе это чертовски нравится, — мягко говорю я.
— Как ты думаешь, он осознавал, что с ним происходит, когда у него случился инсульт? — Она звучит задумчиво.
Можно было бы пожелать.
— Не знаю, — говорю я вместо этого, плюхаясь на другую сторону кровати. Я начинаю расстегивать пуговицы на рубашке. — Не важно.
— Думаешь, он думал о нас? За несколько секунд до того, как он умер?
Хотя я огорчен кончиной Дугласа — никогда не бывает хорошей новостью, когда кто-то рядом с тобой высовывается, — я не понимаю, почему Грейс пытается очеловечить этого человека.
— Может быть. — Я ощетинился. — Почему это имеет значение?
— О, нет причин. Это просто так, ты знаешь. . . — Она роняет телефон на матрас и поворачивает ко мне голову. — Мама сказала, что Дуг что-то оставил для меня в завещании.
Я замер, мои пальцы задержались на одной из кнопок. Воздух между нами потрескивает от безмолвного соперничества; Я обдумываю свои следующие слова, зная, что мы начали совершенно новую ментальную игру в шахматы.
— Я не знал, что Миранда и Дуглас были на связи.
Она прижимается ко мне. Ее руки скользят по моей спине, массируя ее.
— Они общались. Они вели переговоры о примирении. Дуг дал ей понять, что устал от своих бессмысленных подружек, и ты знаешь, как мама не так давно порвала отношения с Дейном. — Она внимательно следит за моей реакцией. Наши воображаемые мечи все еще спрятаны, и наши пальцы жаждут их вынуть. — Но я не уверена, насколько они были серьезны.
— Это очень удобно. — Я ухмыляюсь.
— На что ты намекаешь? — Она трется о мою спину.
— Ничего. — Я отталкиваю ее, позволяю рубашке соскользнуть с плеч и бросаю ее в изножье кровати. — Посмотрим, внес ли он какие-то изменения в свое завещание в последнюю минуту.
Меня ни на йоту не волнуют деньги Дугласа. Я зарабатываю достаточно сам. Что меня волнует, так это то, что Миранда вцепилась в то, чего не заслуживает. Грейс тоже. Они десятилетиями слонялись вокруг него в поисках объедков.
— Я пойду выпить. — Я выхожу из спальни и иду в гостиную. Я наливаю себе два пальца виски. Потягиваю его, облокотившись одним плечом на стену и глядя на вид на Центральный парк.
Дуглас трахнул меня завещанием в последнюю минуту, прежде чем свалить в ведро, это реальная возможность. Ему достаточно нравилась Грейс. Черт его знает, что он чувствовал к Миранде. У них были свои взлеты и падения. Но я? Я всегда был костью в его горле. Мое безразличие к нему, к его богатству вкупе с моей финансовой и духовной независимостью всегда заставляло его чувствовать себя выхолощенным и неважным.
Опять же, я его биологический сын. Дуг всегда заботился о том, чтобы сохранить семейное состояние.
Руки Грейс скользят сзади по моей груди, распуская темные волосы.
Ее обнаженное тело прижимается к моему телу без рубашки.
Ее сиськи горячие, соски торчат. Она покусывает меня за шею, облизывая и нежно покусывая. Ее грудь кажется тяжелой. Она наконец набрала вес?
— Иди спать, большой ворчун, — мурлычет она мне в ухо, покусывая его раковину.
Я смотрю на дно стакана с виски.
— Продай его мне, сестренка.
Она обхватывает мою промежность сзади. Я твердый. Она поднимает руку выше, засовывает ее мне в штаны и сжимает кулак вокруг моего ствола.
— Подрочить тебе?
Я ставлю свой виски на ближайший столик, хватаю ее за запястье и тяну, чтобы она встала передо мной.
Я переворачиваю ее, словно тряпичную куклу, наклоняю ее над боковым столиком, хватаю за одно бедро и свободной рукой и зубами разрываю обертку от презерватива. У меня всегда есть презервативы под рукой в кармане.
Я внутри нее в течение нескольких секунд. Она промокла.
Я катаюсь на ней сзади, закрыв глаза, вспоминая все те времена.
Когда она ударила меня ножом в спину.
Когда она обидела меня.
Когда она взяла то, что было моим, и дразнила меня этим.
Вот вам и блаженная чертова сказка, которая есть у других.
Грейс финиширует первой. Она всегда так делает. Ничто не заводит ее больше, чем знание того, что ее трахает человек, которого она ненавидит больше всего.
Я кончаю через несколько минут. Сдергивая презерватив по пути в ванную, я прохожу мимо зеркала от пола до потолка в коридоре и останавливаюсь.
Я чрезвычайно спортивный. Я играю в теннис шесть раз в неделю. Я относительно молод. Достаточно красив и богаче, чем кто-либо может быть.
Я могу найти достойную женщину. Типа Арьи. Сострадательная, умная, привлекательный компаньон, который всю жизнь мечтает не видеть, как я горю в аду. И все же Кристиан и Риггс правы. Единственная женщина, на которую я положил глаз, это моя ядовитая, непостоянная сводная сестра.