— Зачем мента замочил? Охренел совсем? — раздался чей-то истошный вопль.
— Другого выхода не было.
— Мента грохнул. Теперь и этого кончать надо.
— Заводи и гони к реке. Обоих — в ящик. Камней побольше и концы в воду…
— Не надо — в воду. — У жертвы наконец-то прорезался голос. — Отдам все! Только не убивайте.
— А не врешь? — Доски снова заскрипели. Крышка открылась.
На свет появился пухленький мужчина с ключом в трясущейся руке.
— Вот — от тайника… — И он тут же выложил, где и что лежит.
— Молодец, Корейка! — «Убитый» мент сел на полу кузова. Это был переодетый Япончик. Он дружелюбно похлопал по плечу побледневшего Вольдемара Миркина, заведующего антикварным магазином.
— Мог бы и раньше расколоться, а то пришлось целый спектакль разыгрывать, — расхохотался «убийца» мента, Монгол. Он уже держал в руках заветный ключик. — Кто Корейку-то шмонал?
— Я, — подал голос третий «артист», он же водитель грузовика, настоящий шофер сремстройбазы, Буздин по кличке «Золотой».
— И как ты объяснишь это? — Монгол поигрывал ключиком.
— Век свободы не видать! Все обшмонал, ничего не было…
После воровской постановки бандиты разделились. Монгол и Золотой повезли антиквара на явочную квартиру по Болотниковской улице. Япончик, Балда, Сиська махнули «бомбить» миркинские апартаменты.
В шикарном четырехкомнатном жилище, напоминавшем скорее музей, чем квартиру, как и обещал хозяин, никого не было. Вытряхнув тайник с драгоценностями и деньгами, воры принялись паковать ценные вещи. Красивых безделиц было много. А, как известно, созерцание прекрасного увлекает и расслабляет. Как раз в такой момент их и застиг картавый голос, который донесся из казавшейся пустой кухни:
— Караул, грабят!
В шоке все замерли. Потом, бросив награбленное, ринулись к двери. Однако она имела несколько хитроумных замков, которые они сами и закрыли, дабы случайный человек часом не заглянул и не помешал работе. Открыть их в суматохе оказалось делом не простым. Тут-то воров и настигла команда:
— Всех постреляю! Лицом к стене!
Троица замерла: ноги привычно шире плеч, руки вперед и вверх. Ожидание страшной развязки сковало мышцы. Пауза затягивалась. Первым пришел в себя Япончик. Он обернулся и недоумевающе осмотрел пустоту за собой. Никого не было. Что за чертовщина?
— Кончай, стенку бодать, — бросил он подельникам. — Скоро в штаны наложите…
Квартира была пуста. Лишь в кухне под потолком раскачивался в клетке красивый большой попугай. Он смешно надувал перья, напуская на себя важность. Потом, склонив голову набок, уставившись одним глазом на вошедших грабителей, резко пророкотал:
— Кар-раул, грабят!
— Во, гад! Как напугал. — Сиська запустил в клетку свою лапу, с остервенением схватил птицу и свернул ей шею.
Но взятая у антиквара добыча не удовлетворила Монгола. Он рассчитывал на большее. Пахана выручил сметливый помощник. Япончик вместе с ценностями прихватил еще на всякий случай паспорт и военный билет Миркина: авось у антиквара в сберкассе деньги лежат. Он не ошибся.
Миркин в состоянии глубокой прострации лежал на грязном диване в комнате, ставшей на время его тюремной камерой. Он уже простился с ценностями и молил Господа лишь о том, чтобы выбраться из этой истории живым.
Дверь распахнулась. Вошли Монгол и Япончик. Первый держал в руках его паспорт.
— Обмануть хотел, Корейка? — Монгол был в гневе. — Ключик дал, а денег положить забыл.
— Как забыл? Там же столько лежало…
— Мало лежало. Мало!
Япончик подскочил к антиквару, тряхнул его за грудки, больно боднул в лицо:
— Кого провести хочешь?
— Такие корейки, как ты, деньги из воздуха делают! — Еще одна оплеуха досталась теперь уже от Монгола. — Связывайся с кем хочешь, но чтобы двадцать тысяч было…
Воровская правилка закончилась тем, что Миркин позвонил сестре в Харьков:
— Роза, милочка, это Вольдемар. У меня большие неприятности. Нужно помочь деньгами. Посыльный приедет с моим паспортом и распиской. Отдай ему двадцать тысяч…
Напомню, что это было в конце 60-х. Тогда на двадцать тысяч можно было купить несколько кооперативных квартир или четыре «Волги». Для обывателя, который получал в месяц чуть больше ста рублей, такая сумма могла обеспечить безбедное существование до конца жизни. Монгол в Харьков отправился сам.
Однако сестренка в своей жадности перещеголяла братца. Получив от Монгола расписку на двадцать тысяч рублей, она отдала только семнадцать.