Он шел к ней долго, и все это были замечательные годы. И след, оставленный ими, не сглаживался. Он дерзал, и жизнь его была восхождением. Это было прекрасное время, открытия следовали одно за другим. Он приходил к Оле часто, все четыре года совместной учебы.
Тогда, после знакомства, о чем они только не переговорили на берегу Баяутского канала. Но все это, как он теперь видел издалека, было его вхождением в ее мир, встречная же полоса оставалась свободной от движения.
Она рассказала ему о многом. И о Ван Гоге, гений которого стал понятен и дорог только людям следующих поколений. И о Сергее Чекмареве, и о Павле Когане, стихи которых он не читал никогда, и об Усмане Юсупове, зачинателе знаменитых народных строек, которые заставили страну и весь мир по-новому взглянуть на народ, еще недавно опутанный по рукам и ногам цепями феодализма и ислама, но с радостью ступивший на неохватные просторы социалистических преобразований. Да, подвиг строителей Большого Ферганского канала так и остался непревзойденным. Шло время, иные свершения вписывались в летопись, но не затмевали, не умаляли, не отодвигали его на второй план. Когда же он пытался привлечь ее внимание к нуждам сегодняшнего дня, когда заявлял, что голодностепская земля, на которой они собирают хлопок, орошена недавно, что в погоне за дешевизной освоения здесь многое делалось не так, как следовало бы, не под присмотром мудрого хозяйского глаза, и им, наверное, после вступления в самостоятельную жизнь придется все приводить в порядок, (чтобы нормой стали не пятнадцати, а тридцатицентнеровые урожаи хлопка-сырца, чтобы оазис стал похож на благодатную Ферганскую долину), Оля отмалчивалась или отвечала односложно, незаинтересованно. Далекое влекло ее сильнее. Близкое, от частого соприкосновения с ним, казалось обыденным. И то сказать, привычное не встряхивает, для взлета чувств нужна новизна впечатлений. Он обижался — она не понимала его обид. В нем просыпался хозяин, которого достижения науки и техники интересовали с утилитарной, прикладной точки зрения. Кроме того, он высоко ставил организованность и порядок, умение делать дело. Она же предпочитала чистые заоблачные выси. Их озон действовал на нее благотворно. Он даже сказал как-то, что она, наверное, собирается орошать Марс, а не Голодную степь.
Вскоре он понял: она запрограммирована на очень узкий диапазон частот и, как тонкий и точный прибор, может работать только в этом диапазоне. Относительно строительства каналов ударными темпами он не имел ничего против, он был целиком «за», но считал, что сначала надо умело распорядиться имеющейся в наличии водой Сырдарьи и Амударьи и навести порядок на уже освоенных землях, например, в баяутских совхозах, где люди жили во времянках и не заботились о завтрашнем дне. То, что уже есть у нас, что уже наше, надо научиться использовать с более высокой отдачей. А потом, став богаче, накопив сил и опыта, браться за решение иных проблем.
«Как моя первая насосная?» — вдруг подумал он. И явственно увидел глубокий котлован, арматурные каркасы, плотные, солнечной белизны бетонные блоки, длинные коробки кранов, плывущую по небесной сини бадью с бетонной смесью. Услышал гул вибраторов, шипение электрической дуги, емкие русские слова, отпускаемые по поводу чьей-то нерасторопности или без повода, по щедрости душевной, для общего поднятия духа. Он облазил котлован вчера, а за сутки что могло случиться? Но он привык ежедневно влиять на ход работ, и сейчас ему показалось, что в его отсутствие и сполохи электросварки не так полыхают в густой ткани армокаркасов, и погружные насосы ведут водоотлив с перебоями. Он приказал себе не сомневаться, не чудить. Грош цена ему как руководителю, если без него там все разладится.
Он представил Толяшу Долгова, напористого, умеющего и потребовать, и обеспечить, и, если надо, подставить плечо под тяжелую часть ноши. И представил станцию через десять месяцев, когда два первых агрегата закрутятся и подадут сырдарьинскую воду на просторы Джизакской степи. Тысяч десять гектаров, конечно же, вспашут и засеют хлопчатником. И держись тогда, попробуй, не подай воду в срок! Хоть ведрами тогда натаскай ее, а полей хлопчатник. Усилили ли мосты, чтобы они выдержали трехсоттонный запорожский трансформатор? Усилят, сказал он себе. Распоряжения отданы, материалы заготовлены, и время еще есть. Его люди во всем как он. Он потратил столько труда, можно сказать, жизнь прожил, чтобы его люди, работали, как он, чтобы на них можно было положиться.