— Ты шутишь что ли? Ты был совсем юн, когда я… когда я оплодотворил тебя, ты ведь ещё так молод, — пробормотал Стайлс. Это, наверное, единственное, о чём он жалел, что поступил так с тринадцатилетним ребенком. — И я ведь не вернулся к тебе тогда, меня схватили, а после процедур я не смог тебя вспомнить.
Луи снова залился краской.
— Я так не думаю. Когда мы были волками, единственное, что было важно, так это сильные волчата. Мы находились во власти инстинктов, а малыш поддерживал меня с того момента, когда ты исчез, — пробормотал Луи. — Гарри, а могу я у тебя кое-что спросить?
— М? Конечно, спрашивай.
Лицо Луи внезапно погрустнело.
— Может, ты помнишь, были ли ещё у нас щенки? А вдруг я не смог защитить других?
Гарри ласково очертил подушечкой большого пальца скулу Луи.
— Я не помню. Но я точно уверен, что выжить три года с малышом без защиты альфы самое настоящее достижение, плюс ты защищал Элиаса. Большинство волчат даже не доживают до его возраста.
Томлинсон кивнул. Он посмотрел на Элиаса, которой с головой ушел в рассматривание татуировок Гарри.
— Я рад, что с ним всё в порядке.
— Я тоже, Луи. Я так горжусь тобой, — Стайлс поцеловал омегу в макушку и мимолетно прикоснулся к губам юноши. Луи прикрыл глаза, наслаждаясь возникшими ощущениями; может быть, он еще слишком много и ничего не знает о человеке-Гарри, но он абсолютно уверен, что чувствует себя в безопасности, что он любим и даже счастлив.
— Погоди, — заговорил Луи. — Сколько тебе лет? Или хотя бы, сколько тебе было лет, когда мы… ну… в общем, ты понял.
Гарри тихонько усмехнулся. Да, омега действительно ребенок, раз начинает стремительно краснеть всего лишь от мыслей и даже не может сказать это вслух.
— Сейчас мне двадцать четыре года, так что мне было около двадцати лет, когда всё произошло.
Луи удивлённо сложил губы трубочкой, выдыхая тихое «о». Теперь он понял, почему Гарри так отреагировал, ведь в его глазах юноша действительно считался ребенком.
— Это проблема? Ну, мой возраст? — спросил Гарри.
Томлинсон отрицательно мотнул головой.
— Не для меня, но, Господи, какой же ты плохой, двадцатилетний парень совратил тринадцатилетнего ребенка, ай-ай-ай, — саркастично заметил Луи, на что Стайлс игриво рыкнул, а Томлинсон захихикал.
Гарри тоже улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки. Омега заметил их и, не удержавшись, ткнул в них пальцем.
— Твои ямочки передались по наследству Элиасу.
— Я, конечно, очень надеялся, что у тебя нет ямочек, а ещё я уверен, что во время течки не позволил бы никому остаться рядом с тобой, — пошутил Гарри. Вероятно, он бы убил всех и всё, что было близко к Луи, но он этого не помнит.
Луи хихикнул. Он положил голову на плечо и наблюдал, как его малыш играет с татуировками Гарри, всё обводя их крошечными пальчиками и что-то лопоча на своем диковинном языке. Томлинсон почувствовал, как рука Стайлса обхватила его за талию, а затем омега ещё сильнее прижался к альфе. Ему безумно нравилось чувствовать многочисленные мягкие поцелуи на макушке и ощущение сильной, горячей ладони на талии.
Он чувствовал себя так прекрасно в этот момент.
========== Глава 7 ==========
В течение последних двух недель Луи каждый день ходил на консультации к психологу. Его звали Томас, он был внимателен не только к Томлинсону, но и к малышу. Ежедневно врач интересовался самочувствием Луи, успехами Элиаса и так далее.
Он был очень внимательным.
Кстати, успехи Элиаса были просто великолепны, он понимал, что Луи его «мамочка». То же самое касалось и Гарри, которого малыш называл «папочка». Было огромной неожиданностью, когда Элиас сказал это впервые, из-за этого Гарри и Луи не могли перестать тискать ребенка ещё несколько дней после этого.
Всего лишь за неделю Элиас перестал ползать и начал ходить. Конечно, шажки его были маленькими и неуверенными, но он это смог сделать. Спустя пару недель мальчик спокойно мог передвигаться по комнате, не спотыкаясь и не запинаясь. Ему почти четыре годика, он успешно и быстро догонял в развитии других детей такого возраста.
Луи регулярно проходил различные тесты, которые проверяли его способности к взаимопониманию с социумом, чтобы не возникали разнообразные угрозы как для окружающих людей, так и для самого омеги. Но была небольшая загвоздка. Во время тестов инстинкты Луи обострялись, и он, скорее всего, проходил тестирования, опираясь на волчьи инстинкты, нежели на человеческие. Он медленно учился и, как следовало ожидать, отставал в развитии на пять лет. Похоже, пройдет некоторое время, пока омега сможет покинуть центр.
За последние две недели Гарри и Луи узнавали друг друга заново. Стайлс помогал юноше с домашними заданиями, ведь омега скоро пойдет в школу, но ему необходимо было догнать всю учебную программу, которую он упустил за последние пять лет. Гарри сам вызвался помочь ему и проявил себя как отличный учитель, хоть Томлинсон и несколько не понимал математику. На самом старший был очень умный и подробно всё объяснял, так как хорошо учился, чтобы когда-нибудь в будущем занять место отца в компании.
Томлинсон собирался бросить школу, как только ему исполнится восемнадцать лет, конечно, он считал, что его мама будет недовольна таким поворотом событий. Но о школе омега переживал меньше всего, точнее, совсем не переживал. Он умудрился даже несколько раз выругаться, потому что ему уже семнадцать, и он может так себя вести. Если бы он раньше ругался, то мама с отцом обязательно его бы наказали, а сейчас? Луи был близок к восемнадцати годам, поэтому мог говорить всё, что захочет.
Отношения альфы и омеги улучшились.
Они часто обнимались или держались за руки, но большего не позволяли. Иногда Томлинсон забывал, что ему уже целых семнадцать лет, и по-прежнему стеснялся, когда Гарри смотрел на него. Каждый день проходил следующим образом: Стайлс приходил помочь Луи с учебой, позаботиться об Элиасе, если омега не брал того с собой на консультацию, а потом они вместе смотрели фильмы. Даже, может быть, обнимались, если омега не вёл себя, словно двенадцатилетний подросток, и просто болтали весь день напролет, медленно узнавая друг друга.
***
Однако следующий день был особенным, так как отец и сестра Луи должны были посетить центр, чтобы встретиться с парнем. Да, он должен был впервые увидеть своих родных за пять лет. Он недавно разговаривал по телефону с отцом, который, не переставая, плакал в трубку из-за переизбытка эмоций, отчего и сам омега занервничал и разразился слезами.
Томлинсон всё извинялся и извинялся, хотя для этого не существовало реальных причин. Просто он почему-то чувствовал себя ответственным за смерть матери, хотя нутром чувствовал, что его вины в этом нет. Отец также успокоил Луи, заверяя его в том, что тот не виноват в произошедшем. Мужчина был очень рад, что Томлинсон в порядке. Омега рассказал о своем положении и даже позволил Элиасу что-то пискнуть в трубку во время их разговора.
Судя по голосу отца, ему такие новости не понравились. Его сыну семнадцать лет, на руках которого есть трёхлетний ребёнок! Поэтому Луи даже не стал упоминать Гарри. Он был почти уверен, что его отец сошёл бы с ума, когда узнал бы, что альфа, который оплодотворил Луи, на самом деле находился рядом с ним, а Томлинсон медленно влюблялся в него.
Но всё же, в глазах отца Луи оставался двенадцатилетним ребенком. Хотя на самом деле уже нет, он больше не ребёнок. Он уже сам родитель.
Мысли шатена были прерваны Гарри:
— Не переживай так сильно, Луи, все будет хорошо.
Стайлс сидел на полу, меж ног которого удобно устроился Элиас, играя с новой игрушкой, которую недавно принес альфа. Томлинсон всё думал, что это слишком дорого, вот так постоянно приносить новые игрушки, но в это же время ему очень нравилось, что Гарри дарил подарки малышу каждый раз, как приходил к ним. Луи ничего не просил для себя, но, что таить, он просто обожал те кексы, которые пек старший.
Просто детская искренняя радость на довольной мордашке Элиаса, его великолепная улыбка с восхитительными ямочками, украшающими идеальное личико — вот, что ему важно.