— Так в чем дело?
— Прошу прощения? — спросила она, взглянув на него с непониманием.
— Я читал их досье, почему от них всегда отказываются? Они кажутся обычными спокойными и послушными детьми.
Мелани вздохнула.
— Они могут быть… они могут быть маленькими кошмарами, если честно. Мы не даём им столовые приборы за завтраком, обедом и ужином, потому что только на прошлой неделе, когда мы решили снова попробовать выдавать их им, они чуть не выкололи вилкой глаз одному ребенку. Они могут быть как сладкими малышами, так и агрессивными демонятами, отчего другие часто плачут. Поэтому три месяца назад мы приняли решение отдать их на усыновление по отдельности и не сказали им.
Гарри поднял бровь:
— Должно быть, все пошло не так, как предполагалось, верно?
Мелани пожала плечами.
— У нас нет выбора, мы не можем держать их здесь вечно, и довольно много людей интересовались именно Эйвой. Когда она одна, она немного более неуверенна в себе, тихая, спокойная и легко идёт на контакт, так что с ней очень просто подружиться. Мейсон, он… он просто не хочет иметь ничего общего с кем-либо еще. На прошлой неделе приезжала женщина, желающая удочерить Эйву, для начала она хотела познакомиться с ней, и нам пришлось запереть Мейсона в другой комнате. Но он разгромил её, он ломился в дверь, стучал, бил, царапал. Когда мы зашли в комнату, то пришли в ужас. Такое ощущение, что там прошел смерч и снёс всё на своём пути. Я не говорю уже о сбитых в кровь костяшках мальчика. Это было безумие.
Гарри кивнул, эти дети будут сущим наказанием. Хотя, нет. Его замечательный омега легко справится со своими щенками.
Они вчетвером были приглашены на обед, так что, когда все заняли свои места, Луи, наконец, увидел своими глазами, через что проходила Мелани каждый день. Ее ждали десять детей, жаждущих еды и полного к себе внимания, и она справлялась с этой непростой задачей как настоящий профессионал. Её муж, который представился как Рик, помогал вместе с няней по имени Леонора. В этот день в их меню были куриные крылышки с тушеными овощами (такими как брокколи, цветная капуста, кукуруза) и картофельное пюре.
В выходные у них также был десерт, но это всегда оставалось секретом и только если дети хорошо едят. Так как это была суббота, то им стоило ждать какой-нибудь вкусности.
Луи и Гарри сидели рядом с Эйвой и Мейсоном, а Зейн и Лиам расположились по другую сторону стола рядом с Мелани и Риком. Леонора же была посередине. Мелани накладывала порции для каждого ребенка, так как знала, сколько способен съесть каждый из них.
— Если вы съедите все овощи, то вы получите вкусный десерт!
Луи заметил, что у Эйвы и Мейсона были пластиковые ложки, в то время как у других лежали обычные столовые приборы. Поначалу все шло хорошо, малышка послушно открывала рот, стоило лишь омеге поднести к её губам полную ложку, в то время как Мейсон ворчливо жевал свои овощи, насупившись. Гарри, сидевший рядом с сыном, тихо посмеивался, так как мальчик явно ревновал, что все внимание матери досталось его сестре.
— Леле, ешь свои овощи, — дорогая, ласково сказала Мелани девочке, которая сразу же в знак протеста начала громко плакать. — Ты получишь десерт, только если съешь овощи.
Женщина не собиралась вызывать у ребенка истерику, но та спустя пару секунд разрыдалась во весь голос.
Эйва, сморщившись, закрыла уши руками, что не укрылось от внимания её брата, и это вывело его из себя. Он неожиданно и со всей силы ударил своими крошечными кулачками по столу, отчего остальные дети испуганно подпрыгнули на своих местах.
— Заткнись! — как только Мейсон собрался бросить пластиковый стаканчик, его остановил Гарри, который покачал головой. — Но это причиняет ей боль!
— Тогда ты можешь успокоить ее, вместо того, чтобы причинять боль другим, так не поступают хорошие люди.
Луи держал Эйву на руках, успокаивая всхлипывающую девочку, которая крепко прижимала к себе Пинки и прятала лицо, уткнувшись в грудь омеги. Она не умела контролировать свой превосходный слух, отчего такие звуки, как пронзительный плач ребенка, причиняли ей режущую боль.
Мейсон начал кричать на рыдающую девочку и полностью проигнорировал предупреждения Гарри. От такого давления ребёнок стал буквально захлёбываться в своих слезах, что только сильнее злило маленького альфу. Мейсон начал выкрикивать различные ругательства, которые в его возрасте точно не нужно знать. От всего шума боль в ушах Эйвы лишь усилилась, чего не осознавал её брат.
Гарри схватил пластиковый стаканчик, наполненный водой, и просто вылил содержимое на сына, чтобы привлечь его внимание.
— Успокойся, Мейсон, от твоих криков у сестры только сильнее болят уши.
Мальчик посмотрел на Эйву, которая плакала в объятиях Луи, затем оглянулся на Гарри, который кивнул в сторону коридора. Альфа сверкнул глазами, так что он не мог возражать. Мейсон встал со стула и ушёл, чтобы остыть, как велел ему отец.
Прошло всего три минуты, прежде чем все успокоились. Леле, или как там ее звали, спокойно ела свои овощи. Эйва тоже пришла в себя и перестала плакать, но ей не нравилось, что её брата не было рядом.
— Я пойду проверю его, хорошо? — Гарри улыбнулся ей, протянув руку и нежно взъерошив ее волосы, а затем, извинившись, вышел из-за стола.
— Он справится с Мейсоном, — сразу же сказал Рик.
— Да, он хорошо ладит с альфа-щенками, — кивнул Луи.
Гарри вышел в коридор и увидел Мейсона, сидящего на лестнице и тихо шмыгающего носом. Но когда мальчик заметил альфу, то попытался быстро вытереть слезы и принять нейтральное выражение лица.
— Мейсон, плакать может любой. Это нормально.
Он покачал головой.
— Я должен быть сильным для Эйвы, у нее есть только я.
Гарри кивнул и сел рядом с сыном.
— Как насчет того, чтобы быть сильными для нее вместе? Тогда, если мы не сможем быть таковыми, то будем вместе плакать?
— Ты тоже плачешь?
Гарри пожал плечами:
— Только не говори маме. Иногда я плачу. Альфы могут грустить или даже бояться, все в порядке.
Мейсон попытался спрятать лицо, уткнувшись им в свои сложенные на коленях руки, когда сказал:
— Но вы тоже будете сердиться на нас, а затем вернёте нас обратно, как и все остальные, — хмыкнул мальчик.
Гарри громко рассмеялся, что поразило Мейсона, тот посмотрел на него с растерянным выражением.
— Вернём вас обратно? Мы ваши родители, мы не вернем вас обратно. Если мы сердимся на вас, значит вы сделали что-то плохое, и как мы тогда поступим? — спросил Гарри.
Мейсон пожал плечами:
— Не будем себя плохо вести?
Гарри покачал головой:
— Иногда все ошибаются и совершают или говорят нехорошие вещи, но если мы так поступили, то мы возвращаемся и извиняемся. Так что если мы разозлились и сделали что-то плохое, то сначала остынем, а потом скажем «прости», — с улыбкой объяснил Гарри, его сыну ещё придется многому научиться. — Или мне придется обливать тебя каждый раз, когда ты будешь вредничать или кричать.
И конечно, альфа не ожидал, что это будет легко, но, возможно, некоторые основные правила для того, чтобы хотя бы нормально общаться друг с другом, будут мальчику полезны. Даже если Мейсон не добьется своего и попытается напасть на него, это все равно просто ребёнок. Но, может быть, теперь Мейсон сможет сдерживать свои порывы, зная, что на этот раз в случае чего он навредит своим настоящим родителям.
— Мне нужно извиниться сейчас?
Гарри кивнул.
— Да, тебе нужно извиниться и сказать, о чём ты сожалеешь. В твоем случае о том, что кричал.
Мейсон кивнул.
— Понял.
Гарри улыбнулся, а затем взъерошил волосы сына, которые были такими же пернатыми, как у Луи. Альфа встал и повернулся спиной, не видя, как в этот момент рука мальчика потянулась к волосам и на его лице было недоумение, пока не появилась крохотная, но такая счастливая улыбка.
Гарри вернулся в столовую вместе с Мейсоном. Он мягко подтолкнул мальчика к их столу.