Луи позволил щенку прижаться к его шее и потереться о кожу, чтобы впитать в себя больше успокаивающего запаха омеги. Малыш издавал жалобные звуки, что-то между человеческим хныканием и волчьими поскуливаниями.
— Ты так расстроился, что бросил друга? — шепотом спросил Луи, отстраняя мальчика от шеи и перекладывая на грудь.
Харпер предупреждала его, что он не понимал человеческую речь, но это не имело значения. Его щенок выучит язык в кратчайшие сроки.
— Неважно, главное, ты теперь со мной, так что я никуда не отпущу тебя.
Щенок будто понял его и лег на грудь омеги, прислушиваясь к размеренному сердцебиению, которое вскоре убаюкало эмоционально истощенного мальчика.
Луи накрыл себя и ребенка одеялом и, наконец, душа обрела спокойствие. Его щенок был в безопасности, в его объятиях, он снова пах им, парень также ощущал нежный детский аромат, исходящий от малыша, отчего вся тревога и чувство потерянности пропали. Луи не знал, почему это произошло, но в конце концов был доволен всем вокруг.
Он, конечно, чувствовал себя неуютно в этой комнате, здесь было слишком много света и не хватало знакомых ароматов. По крайней мере, Луи больше не разрывало чувство тоски по щенку, но возникла новая проблема — нужно придумать для него достойное имя.
***
Лиам быстрым шагом направлялся в комнату Луи, чтобы не только представиться, но и обсудить все возможные варианты их дальнейших действий. В конце концов, парень был еще несовершеннолетним, поэтому большинство решений, вероятно, сначала будут обговариваться с отцом Луи, который юридически являлся его альфой. Омега в таком возрасте тоже имела право голоса в подобных делах.
Но Лиам позволил бедняге свыкнуться с новостью о том, что его сын оказался жив, прежде чем приступить к решению проблемы последующего развития парня. Пейн просто обожал свою работу за те моменты, когда он сообщал какой-либо семье, что их родной человек, считавшийся погибшим, жив. Как и в этой ситуации, задрожавший от радости голос мужчины и застывшие в уголках глаз слезы дали понять, что вся работа была проделана не зря. Лиам не стал сообщать ему, что он стал дедушкой, одной новости было достаточно.
Пейн зашёл в комнату Луи и увидел омегу, сидящего на краю кровати с щенком на коленях, который беззаботно прыгал и смеялся, на что парень лишь счастливо улыбался. Он осторожно постучал в приоткрытую дверь, Луи сразу же прижал малыша к груди. У омеги был слишком развит материнский инстинкт, так что в следующую секунду он оскалился и издал грозный рык.
Лиам был обучен поведению в подобных ситуациях. Обращённые хоть и не помнили большую часть своей четвероногой жизни, в памяти будто был провал, но волчьи повадки оставались до неопределенного времени. Это явление до сих пор оставалось загадкой для исследователей. Лиам заметил, как Луи вздрогнул, стоило лишь нечеловеческому звуку покинуть рот, словно он испугался самого себя.
Пейн медленно открыл дверь и мягко улыбнулся омеге.
— Привет Луи, меня зовут Лиам Пейн, и я тот, кого ты будешь называть своим опекуном, — представился он. — Могу ли я пройти?
Только после того, как парень кивнул и тем самым дал разрешение, он вошел в комнату. Лиам пододвинул стул к кровати и сел, прежде чем протянуть руку Луи.
Шатен осторожно обхватил протянутую ладонь, чуть сжимая, и представился:
— Луи Томлинсон, и думаю, я тот, кого вы называете здесь пациентом, не так ли?
Лиам тихо усмехнулся.
— Ну, по крайней мере, у тебя есть чувство юмора, — сдержанно улыбаясь, сказал он. — И так, как ты себя чувствуешь?
Парень пожал плечами, он на самом деле не знал, что ответить. Как он себя чувствовал?
Сбитым с толку?
Испуганным?
Раздраженным?
В нем бушевало множество эмоций, и трудно было выделить какую-то одну.
— Лучше, но все еще чувствую усталость, немного растерян, и тело ломит, — честно ответил он.
Лиам кивнул, достал из кармана толстый блокнот и начал записывать ответы парня.
— Нет тошноты, головной боли или чего-то в этом роде? — поинтересовался Пейн, и, окей, это звучало очень профессионально.
Луи покачал головой.
— Нет…
— Хорошо, это значит, что ты быстро поправишься, — Лиам заметил, что шатен был на взводе, что с одной стороны было понятно, а с другой — абсолютно лишнее. Теперь парню надо было перестать нервничать и свыкнуться с мыслью, что он в безопасности и ни от кого не нужно защищаться. — Я рад слышать, что твоё физическое состояние налаживается, но как обстоят дела с моральным?
Луи снова пожал плечами.
— Довольно трудно осознать все, — ответил он.
Парень внезапно проснулся, не помня ничего о последних пяти годах жизни, узнал, что всё это время был волком, что был оплодотворен каким-то альфой, в результате чего у него появился щенок. Да, было определённо трудно принять это.
Лиам понимающе кивнул. Ему всегда было трудно сказать пациентам причину их перевоплощения. Хуже всего то, что Луи не помнил и не знал об убийстве матери, так что Пейну придётся рассказать об этом, чтобы он могли перейти к курсу реабилитационной терапии.
— Вот почему я здесь, Луи, я всегда буду рядом, если вдруг тебе понадоблюсь. Но у тебя также будет психолог, с ней или ним ты будешь разговаривать буквально обо всём: от прошлого до будущего. Мне ещё необходимо узнать, придумал ли ты имя для щенка.
Томлинсон кивнул, он после долгих раздумий наконец остановил свой выбор на одном варианте.
— Его будут звать Элиас.
Лиам улыбнулся.
— Хорошее имя, оно ему идеально подходит, — похвалил Пейн. — Нам нужно обсудить все с твоим отцом, потому что тебе только семнадцать лет, ты несовершеннолетний. Так как у тебя нет альфы, все должно проходить через твоего отца.
Луи кивнул, до сих пор все было понятно, но он осознал по изменившемуся тону Лиама, что тот собирался сказать нечто важное.
— Луи, ты помнишь, что заставило тебя обратиться? — он неуверенно сделал паузу. Лиам ненавидел снова сталкивать пациентов с самыми трагичными моментами в их жизнях, но им нужно знать правду. — Что ты почувствовал, что заставило тебя перейти в волчью форму?
Томлинсон покачал головой.
— Нет, я ничего не знаю и не помню. Не возникает никаких чувств или чего-то еще, будто провал, — честно ответил Луи. Ему был ненавистен тот факт, что он не помнил, что произошло. Но понимал, что это должно быть чем-то ужасным, раз оказало на него такое влияние. — Просто скажи мне, что случилось…
Лиам кивнул, но прежде чем открыть рот, внимательно посмотрел на парня, размышляя о том, сможет ли подросток справиться с этим? Нет, но имел ли он право знать? Да…
Пейн вздохнул.
— Твоя мать была убита сбежавшим из психбольницы. Ты обратился и сбежал, тебе удалось выжить. Ты проделал длинный путь до лесов на севере и больше не возвращался в родные края. Видимо, ты расположился в пещере, в которой прожил всю свою четвероногую жизнь.
Луи опустил глаза на свои ладони, замечая, как пальцы начали дрожать.
— М-моя мама? — он потерянно посмотрел на Лиама в надежде, что тот скажет, что ошибся, но опекун едва заметно кивнул. Его мама действительно умерла?
Луи молчал по крайней мере минуту, пытаясь хоть что-то вспомнить, усиленно напрягая мозги, отчего даже появилась головная боль. Резко, словно по щелчку, картинки из прошлого закружились перед глазами: нагоняющий внушительный страх мужчина стоял на пороге; дверь широко распахнута, замок которой он по своей открыл незнакомцу; мать крикнула ему бежать; её отчаянные мольбы о пощаде перед тем, как сумасшедший выстрелил в нее; его собственный крик, стоило ему увидеть это. Самый главный ужас вернулся к нему.
— Прости меня, Луи, — сказал Лиам. — Ты хочешь, чтобы я оставил тебя на минуту?
Луи пробормотал согласие сквозь слезы, судорожно пытаясь смахнуть их. Но Элиас заметил и подполз к нему, чтобы успокоить. Луи взял щенка на руки и крепко-крепко обнял, в тот же момент Лиам вышел из комнаты, за что Томлинсон был ему благодарен. Элиас забавно трогал маленькими пальчиками покрасневшие щеки, вытирая влажные дорожки слёз и хмурясь.