Гарри доел оставшуюся лепешку и вытащил из кармана бланк.
— Может, начнем? Я хотел бы вернуться до обеда, я должен встретиться с Роном и Чо.
Драко мрачно кивнул.
— Тогда продолжай в том же духе.
Они задали примерно те же вопросы, что и на прошлой неделе, Гарри спросил Драко о его планах покинуть дом (никаких), о его рабочих обязанностях (только один заказ на этой неделе, отсюда и практика скульптуры для отдыха), о его планах вне работы (очевидно, Поттер, я работаю над проектом, ты можешь сам убедиться). Нарцисса съела две пышки, потом три, потом целый пирог с патокой.
— Что ты лепишь?
— Неужели ты не можешь догадаться? — спросил Драко, ухмыляясь вокруг своей пироги. — У меня в саду довольно очевидная тема.
— Э-э… — Гарри не мог догадаться. Он был ужасен в ситуациях, которые требовали от него сделать культурный вывод, и Драко общался с помощью кода, который он никогда не понимал. История и миф. Для Гарри все это было по-гречески. — Честно говоря, у меня нет ни малейшего представления.
— Они все герои, — сказал Драко. Он перевел взгляд с Гарри на круг статуй, окружавших змею. — Это последний. Он пойдет рядом с Черчиллем, вон туда, — сказал он, указывая.
Гарри не знал, что ответить. Было бы бесполезно комментировать, насколько прекрасны скульптуры; Гарри не был квалифицирован, чтобы сказать, было ли искусство хорошим или плохим. У него никогда не было вкуса, и Драко наверняка знал это.
— Я не знал, что ты интересуешься героями, — сказал Гарри, не зная, что еще сказать.
— Это помогает скоротать время, — тихо сказал Драко. — Это не очень помогает справиться с одиночеством. Если бы только у меня были силы Пигмалиона, я бы нашел скульптуру гораздо более интересной.
Это ничего не значило для Гарри, но, очевидно, что-то значило для Нарциссы, которая покраснела и резко поставила блюдце и чашку с чаем.
— Драко, ты же знаешь, как я отношусь к подобным шуткам. — она неуверенно поднялась со стула. — Я, пожалуй, пойду прилягу. Хорошо, что ты зашел, Гарри, — сказала Нарцисса, как будто Гарри нанес светский визит, и направилась в сторону полезной части дома. Драко наблюдал за ней, пока не увидел, как она открыла маленькую дверь на первом этаже, затем достал палочку и наложил на нее запирающее заклинание.
— Прошу прощения за ее навязчивость, — сказал Драко.
— Я хотел поговорить с тобой об этом, — сказал Гарри. — О ней.
— Это не твое дело.
— Ты продолжаешь это говорить, но это моя забота… после того, что здесь произошло, я думаю, мне лучше… Ей нехорошо, Драко.
— Я знаю, — сказал он, проводя пальцами по волосам. — Но это унизительно для нас обоих, и я бы предпочел, чтобы это оставалось личным семейным делом.
— В том-то и дело, — сказал Гарри. — Я аврор и несу ответственность за безопасность людей, с которыми сталкиваюсь на службе, независимо от того, проходят они испытательный срок или нет.
— Хорошо, — сказал Драко, как будто смирившись с тем, что будет дальше.
— Я не буду сообщать о ней, — сказал Гарри, и Драко удивленно посмотрел на него. — По крайней мере, не сразу. Я боюсь… — он замолчал, не зная, как много рассказать Драко о том, под каким пристальным вниманием он находился в офисе аврора. — Я не буду докладывать. Еще. Нет, если ты скажешь мне, что с ней не так.
— Что с ней не так? — спросил Драко, выглядя несчастным, как будто каждое слово, сказанное Гарри, стоило ему неизмеримо дорого. — Ее муж покончил с собой, ее дом гниет вокруг нее, у нас нет ни гроша… — Гарри чуть было не поднял вопрос о тридцати тысячах фунтов, которые Драко взял в качестве оплаты за неделю до этого, но вспомнил, что Драко не знал, что читает его почту. — У нее не осталось ни друзей, ни семьи, кроме меня, и я обречен умереть в одиночестве, без наследства и без любви. Она думает, что виновата, и наказывает себя.
Гарри захотелось потянуться к нему, необъяснимо, обнять его за плечи и сказать, что он не одинок, что его любят, что он замечательный, если бы люди только могли видеть его работу, вещи, которые он делает… но вместо этого он спросил его:
— Как?
— Она не ест, — печально сказал Драко. — Она делала… другие вещи. Но я позаботился о том, чтобы она больше так не делала. Ей ничего не угрожает.
— Да, это так, — сказал Гарри. — Она теряет волосы, Драко. Она слаба. Если она сама голодает, она может…
— Я знаю, — сказал Драко. — Я в курсе. Ничто не помогает.
— Почему ты не позвал к ней целителя? Я мог бы привезти одну из больницы Святого Мунго, если тв беспокоишься о том, что она появится на публике. Они могут прийти сюда. Я мог бы сделать.
— Я привел ее целителей, — сказал Драко. — Как ты думаешь, на что я трачу свои деньги, на декораторов интерьеров? Я привез их из больницы Святого Мунго, с континента, из маггловской больницы. Самых лучших, Поттер. У них у всех были зелья, таблетки и методы лечения. Я даже отослал ее куда-то в Америку. Я зафрахтовал для нее частный самолет, потому что не мог отвезти ее через аэропорт. Я все сделал, и это работает, а потом не работает. — он был почти в слезах, и его руки дрожали. — Те пышки, которые она ела с тобой, — это больше еды, чем я видел, чтобы она ела за последние дни.
— Ну, это начало, — сказал Гарри. Он почти накрыл дрожащую руку Драко своей. Несмотря на всю их дрожь, они все еще выглядели такими сильными, мозолистыми с того места, где Драко орудовал своими молотками за годы скульптуры. — Как ты думаешь, почему она так много съела сегодня?
Драко раздраженно откинулся на спинку стула.
— Это была взятка.
— Взятка?
— Да. Она подкупила меня. Она так чертовски манипулирует. Она хочет, чтобы у меня были друзья, кроме Паркинсон, и она подумала, что если она заставит нас сесть за чай вместе, мы станем закадычными друзьями, поедем вместе в отпуск, и все мои проблемы будут решены.
— Итак, — сказал Гарри. — Ты хочешь сказать, что если я буду приходить к тебе на чай несколько раз в неделю и позволю твоей матери кормить меня пирожными с патокой, я спасу ей жизнь.
Драко покачал головой.
— Пожалуйста, не чувствуй себя обязанным. Она не твоя ответственность, и ты не можешь решить несколько десятилетий анорексии с помощью чая.
— Ну, я мог бы, по крайней мере, попытаться, — сказал Гарри, посасывая последний кусочек пирога с пальцев. — Мне нравится спасать людей. И есть пирог с патокой.
— Естественно, — сказал Драко. — Спаситель.
— В основном, мне нужен пирог с патокой.
— Конечно.
Гарри встал, чтобы уйти.
— Ты никогда не говорил мне, что ты лепишь.
Драко нахмурился.
— Это не так…
— Это меня беспокоит. Верно, — сказал Гарри, закатывая глаза. — Кто такой Пигмалион? Могу ли я спросить об этом?
— Любой, у кого есть хоть какое-то повышение, уже знает, — надменно сказал Драко и вернулся к своей недостроенной каменной глыбе.
***
— Есть новые улики в пользу Робардса? — спросил Рон с полным ртом чипсов. Он смотрел на шахматную доску, его обед лежал рядом с ним на столе в кафетерии, когда вошел Гарри.
— Нет, — нахмурился Гарри. — А как насчет тебя, есть какие-нибудь новые зацепки по делу о зельях?
— А? — сказал Рон. Он погрузился в свои мысли. Пешки Чо тревожно теснили одного из его слонов.
— Дело о зельях. Ты нашел главаря?
— Нет, все еще в засаде. — Рон подтолкнул свои фишки в сторону Гарри. — Что задумал Малфой?
Гарри проигнорировал фишку, вместо этого украл маринованный огурец Рона.
— Скульптура, — сказал он.
— Скульптура? — сказал Рон, подталкивая своего рыцаря к действию. Конь оглянулся на него и неодобрительно покачал головой.
— Да, он… он талантлив.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что он талантлив, — сказал Гарри, не в состоянии сказать, что именно он имел в виду. — Он уже много лет сидит взаперти в этом поместье, и ему больше нечего делать, кроме как читать, рисовать и подстригать живые изгороди.
— Ха! — сказала Чо, поймав последнего слона Рона. — Никогда бы не подумала, что Малфой был артистом в школе. Он всегда казался мне высокомерным покровителем искусств.