Гарри так много раз хотел прервать их разговор и просто высказаться, успокоить свою нечистую совесть: «Драко, я читал всю твою почту и смотрел, как ты пил коктейли со своей лучшей подругой» — или «Драко, я сказал всему персоналу авроров, что у тебя есть парень, и мы долго обсуждали, как посадить тебя за это в тюрьму», или «
Да, спасибо за образец волос, он заперт в улике прямо сейчас, и я бы очень хотел еще один.»
Но он не мог облегчить душу признанием. Лучшая надежда Гарри, по крайней мере, остаться друзьями с Драко после окончания испытательного срока, состояла в том, чтобы скрыть от него программу наблюдения, которой руководил Гарри, и надеяться, что она никогда не выйдет из офиса аврора.
Что еще хуже, Нарцисса заметно ухудшалась. Она ела все меньше и меньше, и ее волосы выглядели довольно редкими. Рот Драко сжимался в прямую линию каждый раз, когда он смотрел на нее. Гарри поднял этот вопрос в библиотеке, вне пределов слышимости Нарциссы, в конце одного из их интервью.
— Тебе не кажется, что она… немного отступает назад? — осторожно спросил он.
— Да, — ответил Драко. Он не смотрел на Гарри. Он старательно рисовал на крошечных карточках имена всех гостей на свадьбе Невилла — их карточки рассадки. Сценарий, которым он пользовался, был микроскопическим, и кончик его языка торчал из уголков зубов. Гарри хотелось лизнуть его, но он так же сильно хотел перестать думать о том, чтобы лизать его, в результате чего его костяшки пальцев побелели за время интервью.
— Это болезнь, Поттер, и хотя ты хорошо умеешь спасать людей, ты не можешь ее вылечить. Я пытался, мой отец пытался, моя бабушка Блэк пыталась. Даже тетя Белла по-своему старалась. Она была такой десятилетиями. Мы пробуем что-то новое, становится лучше, а потом снова становится хуже. Она не хочет быть здоровой.
— Конечно, она хочет выздороветь, — сказал Гарри. — Все хотят быть здоровыми.
Драко вздохнул и отложил перо, все еще не встречаясь взглядом с Гарри.
— Я не думаю, что она считает, что у нее достаточно денег, чтобы остаться, — мрачно сказал он.
— Это… это неправда, Драко. Она любит тебя. Она была бы здесь ради тебя.
— Если бы она это сделала, то пошла бы на лечение, — с горечью сказал Драко. — Я говорил с ней о возвращении, но она этого не сделает. Она моя мать, Поттер. Что ты вообще о ней знаешь? Кто ты такой, чтобы говорить мне, что она чувствует?
— Я, вполне возможно, единственный человек… — начал Гарри, вспомнив лес, но затем остановился, потому что Драко выглядел таким несчастным, и ссора с ним из-за его анорексичной матери ничего не исправит. — Послушай, ей повезло, что у нее есть ты — после всего, что ты здесь сделал, всего, что ты сделал из дерьмовой ситуации. В конце концов все получится, тебе просто нужно бороться, чтобы она была с тобой.
Драко фыркнул.
— Я всегда жалел, что у меня нет твоего доверия, Поттер.
— Ну, у тебя должна быть уверенность, — сказал Гарри, чувствуя, как его щеки немного вспыхнули, когда он понял, что Драко, возможно, сделал ему комплимент. — Вы выкарабкаетесь, вы оба. Посмотри на свой бизнес — посмотри на свой чертов потолок, Драко. Вещи, которые вы делаете, таковы…
— Я делаю их, потому что у меня больше ничего нет. — Голос Драко был тихим, но Гарри слышал отчаяние и гнев в его голосе. — Мне больше не для чего жить, кроме работы и матери, которая с каждым днем все больше и больше похожа на Офелию. Вот и все. Поттер. Все, что у меня есть.
— Это не пустяки, — сказал Гарри, думая: Кто, черт возьми, Офелия? — Я провел всю свою жизнь без семьи. По крайней мере, это у тебя есть. — Драко виновато посмотрел на него, поэтому Гарри попытался разрядить обстановку. — И почерк у меня ужасный. Куриные лапы.
Драко наконец выдавил улыбку.
— Так оно и есть, знаешь ли.
Гарри встал, чтобы уйти.
— Мне нужно идти. Увидимся на следующей неделе.
— Вообще-то, раньше, — сказал Драко, возвращаясь к своей работе. — Меня пригласили на свадьбу Невилла и Ханны.
— О, — сказал Гарри, чувствуя, как его желудок упал, как камень. Он позволил себе на мгновение забыть обо всем этом. — Привел кого-нибудь?
— Не говори глупостей, — сказал Драко. — Ты что, думал, я оживлю одну из своих статуй и принесу их с собой?
Гарри почувствовал, как жар снова приливает к его лицу.
— Конечно, нет, — пробормотал он, и Драко посмотрел на него долгим взглядом, как будто знал, о чем он думает.
К счастью, Драко сменил тему.
— Спасибо за ободряющую речь, Поттер.
Гарри ушел, не сказав больше ни слова. Как он собирается пережить выходные, он понятия не имел.
***
Гарри приехал на свадьбу в том же экипаже, что и Рон, Гермиона и Луна Лавгуд, которая тоже была приглашена, но которую Гарри решил взять с собой в качестве своей пары. Он ненавидел чувствовать себя третьим лишним с Роном и Гермионой. Кроме того, Луна была достаточно странной, чтобы отталкивать людей, пристававших к нему на публике.
Он был счастлив, что связался с Луной, потому что во время поездки в карете Рон был настолько возбужден и наполовину пьян, что, если бы они были только втроем, он бы трахнул Гермиону в карете прямо перед ним. Как бы то ни было, он и Луна вели напряженный разговор, в то время как их друзья целовались, хихикали и пытались скрыть, что украдкой ощупывают друг друга.
— Ты надеешься с кем-нибудь потанцевать, Гарри? — спросила его Луна.
— Вообще-то нет, — сказал он совершенно искренне. — Ненавижу танцы. А ты?
— О, я обожаю танцевать, — сказала Луна. — Но в основном то, что я могу делать сама. Магглы называют это экстатическим танцем. Я готовилась к празднованию солнцестояния. Определенные движения и заклинания…
Гарри потерял нить разговора, когда она заговорила о солнцестоянии. Яма страха поселилась в его животе, и чем ближе карета подъезжала к месту событий, тем больше внутри Гарри все бурлило. Он собирался встретиться там с Драко — и Драко собирался встретиться со своим таинственным бойфрендом, и Гарри был обречен наблюдать за ними весь вечер, чтобы позже он мог сбросить свои воспоминания в омут памяти, чтобы Робардс мог порыться в них.
Он никогда не испытывал такой специфической смеси яростной ревности и отвращения к самому себе. Желание немедленно бросить работу и отказаться присутствовать на приеме было сильным, но если он это сделает, Робардс поручит кому-нибудь другому следить за Драко, и тогда он окажется в Азкабане в течение недели.
Когда подъехала карета, Гарри подумал, что скорее его стошнит, чем он откроет дверцу и выйдет из нее. Он открыл дверь и все равно вышел.
Конечно, Драко ждал за церковным двором. На нем была та же мантия, что и всегда — черная, с бриджами, туникой и вышитым драконом, но, должно быть, он заколдовал их серебром на этот день. Драко сидел на каменной скамье, и ткань так и ловила солнечные лучи.
Он не смотрел, как подъезжают экипажи, поэтому не видел, как Гарри и Луна прошли мимо. Все его внимание было сосредоточено на цветке в его руке — маргаритке — и он раздирал его, лепесток за лепестком.
— Он любит тебя? — спросила Луна. Драко вскинул голову. — Или он тебя не любит?
Драко рассмеялся.
— Определенно нет.
— Какая жалость, — серьезно сказала Луна. — Мне жаль это слышать.
— Теперь, когда ты здесь, все в порядке, — сказал Драко и неловко, но искренне нежно обнял ее. — Рад тебя видеть, сестра.
— Всегда, — сказала она. — Не хотите ли посидеть с нами на церемонии?»
— Ах, нет, — Драко решительно покачал головой. — Я буду сзади, ты будешь впереди. Не хотелось бы устраивать скандал.
— Увидимся позже, — сказал Гарри, надеясь, что Драко сядет рядом с тем, с кем он был связан, и он, наконец, увидит лицо ублюдка. Он увел Луну.
— Бедный Драко, — сказала Луна. — Мне кажется, он очень одинок, не так ли?
— Д-да, на самом деле, — сказал Гарри, который вытягивал шею, чтобы посмотреть назад, пытаясь увидеть, приветствует ли кто-нибудь Драко. — Вы ведь родственники, не так ли? Ты должна заехать к нему и навестить. Я не думаю, что у него достаточно посетителей.