— Бомбарда! Изгнание! — там были Генрих V и Геркулес. Драко с мрачным удовлетворением наблюдал, как они распадаются. Пять лет работы — сплошная ерунда. Напрасные усилия. Неважно. По крайней мере, Драко испытывал юношеское ликование, разрушая все это.
Его ботинки хрустели по щебню, когда Драко подошел к последнему, его белый мрамор все еще был окутан черной тканью, под которой Драко спрятал его. Он вытащил палочку и отдернул ее в сторону, в последний раз взглянув на статую Поттера, прежде чем…
— Не надо, — раздался голос у него за спиной. Это был он.
Драко повернулся и поборол желание зарычать на него.
— Поттер, — сказал он, не сумев сдержать рычание в голосе. Он сознавал, что, должно быть, выглядит полубезумным, в ночной рубашке и сапогах, с опухшим от слез лицом, но с безумными от злости глазами. — Уходи. Я занят.
— Пожалуйста, не надо, — сказал Поттер, в ужасе глядя на сад. — Это ошибка, пожалуйста, позволь мне объяснить. Тебе не нужно…
— Я не обязан, — сказал Драко. — Я хочу. Это мои скульптуры. Когда-то я хотел их создать, а теперь хочу уничтожить. Кто ты такой, чтобы вмешиваться в мой творческий процесс, Поттер?
Поттер остановился рядом с Драко с протянутой рукой, как будто хотел схватить палочку Драко, но передумал. Он посмотрел на скульптуру. Если Драко был честен, ему не хотелось его нарушать. Это была его лучшая работа из мрамора Мэнора. Он взял блок из бального зала, стену с неровным черным швом, проходящим через нее, который напомнил Драко о шраме Гарри, но наоборот — его шрам был белым на загорелой коже, но Драко вырезал камень так, что черный мрамор выделялся на белом мраморном лице Поттера.
Он уделил особое внимание выражению, когда лепил лицо — всю решимость, которую вложил в Ахилла, но ни капли классического стоицизма. Ему удалось заставить белый камень танцевать с присущей Гарри жизнерадостностью. А мантии были его самой изощренной работой с тканью. С первыми несколькими скульптурами, которые он поставил в саду, Драко придерживался брони, которую было легче вырезать из камня. Жесткость была проще. Мантии Хогвартса были исключительно сложными, но Драко, на этот раз, был доволен текстурой, которую он создал.
К черту, подумал он.
— Бомбарда.
Мраморная голова Поттера взорвалась.
— Редукто, — сказал Драко, направляя заклинание на туловище. Она раскололась пополам и опрокинулась.
— Разница…
— Репаро! — крикнул Гарри. Статуя начала собираться вместе. Мраморная пыль, которая парила в воздухе вокруг них, внезапно вернулась на место, собравшись в узнаваемую форму на постаменте.
— Диффиндо, — закончил Драко, и скульптура снова раскололась. Он бросил его еще дважды для хорошей меры.
— Я не могу позволить тебе сделать это, Драко, — сказал Гарри. — Репаро, — бросил он, на этот раз на Беовульфа, который с трудом собрался. — Пожалуйста, просто выслушай меня, прежде чем ты сделаешь что-нибудь опрометчивое.
— Опрометчивое? — воскликнул Драко. — Изгнать! — Беовульф снова превратился в тонкий туман. — Разве демонтаж моего собственного произведения искусства опрометчив, Поттер?
— Да, — проворчал Гарри. Он изо всех сил старался наложить ремонтные чары на скульптуру, когда Драко оттолкнул его бессловесной бомбардой. Заклинания из их палочек скрестились в воздухе и сразились друг с другом, бусинки света вырвались из их палочек.
Драко вспотел и сжал палочку обеими руками.
— А как насчет того, чтобы обвинить кого-то в совершении преступлений на глазах у всего департамента авроров? Как бы ты это назвал, Поттер? — со злобным рычанием он щелкнул палочкой, как хлыстом, разрывая связь с магией Поттера и обезглавливая Беовульфа.
Гарри оглянулся на него, тяжело дыша и стараясь выглядеть пристыженным.
— Я пришел сюда, чтобы извиниться.
Драко отвернулся.
— Ты не можешь сказать мне ничего такого, что заставило бы меня уважать тебя.
— Все в порядке, — сказал Гарри. — Ты заслуживаешь услышать правду.
Драко сел и обхватил голову руками. Он был измучен и замерз. Кожа на его руках покрылась мурашками.
— Во-первых, — он услышал, как Гарри прерывисто вздохнул. — Я должен сказать тебе, что следил за твоими передвижениями и читал вашу почту.
— Ты худший аврор в мире, — сказал Драко.
— Извини, — растерянно сказал Гарри. — Что?
— Если ты думаешь, что не было совершенно очевидно, что ты следил за мной и просматривал мою переписку, вам нужно вернуться к тренировкам. Ты такой же хитрый, как гиппогриф, Поттер.
— Ой.
— И это все?
— Нет… я… Подожди, как давно ты знаешь, что я наблюдаю за тобой?
— С тех пор, как мы встретились на площади Гриммо, Поттер, в первую неделю моего испытательного срока. Как ты думаешь, почему Пэнси так загадочна в своих письмах?
— Я… Ты знаешь, что я читал письма Пэнси?
— Да, Господи, Поттер, никогда не делай карьеру с Невыразимыми, тебя убьет персонал тюрьмы за грубую некомпетентность.
— Э-э…верно. — Поттер взял себя в руки. — Второе. Я читал твое портфолио.
— И какая у тебя была возможная причина совать свою больную голову со шрамом в мою личную жизнь?
— Я этого не делал, — признался Гарри. — Мне было любопытно. Ты никогда не оставлял меня наедине с этим, и я подумал, что в этом может быть что-то компрометирующее. Робардс целую вечность добивался, чтобы я принес ему те или иные твои документы, но я этого не сделал, а потом твоя мать… Робардс был прямо за мной, Драко, и я поставил Рона за ним. Это он забрал портфель из твоего офиса. А потом я взял его, прочитал и нашел гроссбух…
— Гроссбух? — недоверчиво спросил Драко. — Я не храню бухгалтерские книги в своем портфеле. Все мои финансовые документы находятся в моих файлах.
— Да, теперь я это знаю, — раздраженно сказал Гарри. — Дай мне закончить. Я нашел в портфеле бухгалтерскую книгу, из-за которой создавалось впечатление, что ты отмываешь деньги для незаконной организации по торговле зельями.
— Это совершенно нелепо, — усмехнулся Драко. — Я дал тебе свои финансовые отчеты в прошлом году, у вас есть все…
— Слушай, я знаю, что был полным идиотом, — сказал Гарри. — Ты не давал мне оснований не доверять тебе, но я поверил в худшее и превратил портфель в улику…
— Отлично, — едко сказал Драко. — Мало того, что весь офис Авроров думает, что я преступник, но они также знают, что я безумно влюблен в тебя.
Гарри долго не отвечал. Драко оглянулся на него и увидел, что его лицо покраснело, как свекла.
— Ты… ты…
— Не притворяйся удивленным, Поттер, — усмехнулся Драко, глядя на землю между колен. — В любом случае, это мне должно быть стыдно.
— Не стоит, — сказал Гарри. — Это я должен. Мы выяснили, что Робардс подбросил улики, чтобы подставить тебя. Он отмывал деньги для лаборатории зелий, и Рон был близок к тому, чтобы это выяснить. Мы получили повестку в суд на допрос с ним, и к завтрашнему утру вы будете полностью оправданы.
— Не имеет значения, не так ли? Я Пожиратель Смерти, Поттер, или ты забыл? Публика не забудет, в чем меня обвинили. Ты, как никто другой, должен знать, как работает мнение. Сплетни. Слух. Я почти разорен. Я больше никогда не получу клиента из волшебной Британии, — сказав это, Драко начал слегка задыхаться. Это было правдой. Блять. Драко будет похоронен в долгах до конца своих дней.
— Я все исправлю, — сказал Гарри. — Клянусь в этом. Я все исправлю.
— Делай, что хочешь, — сказал Драко. — Это ничего не изменит.
— Как ты думаешь?
Драко указал на мрамор вокруг себя.
— Мне следовало вырезать тебя из обсидиана. Ты уже не тот, кем был.
Гарри опустил голову.
— Я знаю.
— Ты не герой. Ты просто дерьмовый полицейский с комплексом бога.
Гарри судорожно вздохнул.
— Ты имеешь полное право так говорить.
Выражение его лица было таким подавленным, что Драко почти почувствовал, что зашел слишком далеко. Это был человек, которого он безумно любил больше десяти лет, которого он сказал, что он драгоценен, идеален, прекрасен всего несколько дней назад, на берегу того озера на свадьбе Невилла. Часть его хотела заключить его в объятия и поцеловать в лоб, укачивать, пока он снова не улыбнется, пока они не смогут рассмеяться и оставить все это позади.