У него осталось несколько продаваемых портретов, которые ему не особенно нравились, и он выбросил бы их в мусорное ведро, если бы не его мать, которая настояла на том, чтобы их доставили в дом Андромеды, где Нарцисса пообещала ему, что они будут разлагаться на чердаке в течение следующих семидесяти лет.
— Мне все равно, расисты они или нет, они наши родственники, — сказала она ему без всякой причины. — Они никогда не простят нам, если мы не останемся дома, где им самое место.
— Мама, они не люди. Это портреты. У них нет чувств. И кроме того… — Драко оглянулся, чтобы посмотреть, идет ли Тедди. — Ты хочешь, чтобы они окружали твоего внучатого племянника, называя его всевозможными оскорблениями из-за его отца и обучая его чистокровной чепухе?
— Ты вырос, слушая его, и у тебя все получилось просто замечательно, Драко.
— Вряд ли, — сказал Драко, указывая на свое предплечье.
— Я не хочу, чтобы они были там, где их может услышать Тедди, — ободряюще сказала она, таща одну из них наверх. Драко не мог не порадоваться, что у нее достаточно мышечной массы, чтобы дотащить его до второго этажа, а затем подняться по лестнице на чердак. Дом Андромеды сотворил с ней чудеса.
Портреты Блэков, которые были в коллекции Малфоев, Драко отнес на площадь Гриммо.
— Ух ты, — сказал Гарри, глядя на портрет очень явно воспитанного джентльмена из семнадцатого века. Его нижняя челюсть и подбородок были такими большими и округлыми, что он не мог закрыть рот. Если бы шел дождь, субъект картины, несомненно, собрал бы лужу воды своим существенным прикусом.
— Двоюродный дедушка твоего крестного, сменивший много поколений, — сказал ему Драко. — Виндиктус Виридиан. Не позволяй инбридингу одурачить тебя. Он был умен, как хлыст. Директор Хогвартса, главный Магвамп.
— Он, э-э… — Гарри перевернул портрет на бок. — А разве его глаза должны так выглядеть?»
— Нет, нет, это повреждение полотна. Они указывали в том же направлении, когда он был жив. Хотя, — добавил он непристойно, — дедушка Абраксас сказал мне, что, когда он умер, вскрытие показало, что у него было только одно яичко, и оно было полностью черным.
Гарри вздрогнул.
— Правильно. Я просто повешу это в… ванной, если ты не против.
Драко позволил Гарри, на данный момент, распорядиться семейными портретами Блэков так, как он считал нужным, поскольку они еще не достигли той стадии их романтических отношений, которая позволила бы Драко выпотрошить Гриммо-Плейс до гвоздиков и полностью переделать его, как он в конечном итоге планировал.
Восстановление поместья началось теперь, когда оно было очищено от любых случайных упоминаний о магии, и Драко был тесно вовлечен в его реконструкцию. Сначала нужно было переделать стены, и Драко переписывался с полудюжиной экспертов по обоям восемнадцатого века, лепнине, деревянным панелям и гобеленам.
Драко задал особо уважаемому профессору так много вопросов по электронной почте, что она, наконец, сдалась и спросила, не хочет ли он провести аудит нескольких курсов в университете, и отправила ему расписание с выделением семинаров, имеющих отношение к его работе, и именно так Драко начал посещать Оксфорд.
Сначала это было неофициально, но поскольку профессора были так же заинтересованы в его исследованиях, как и он сам, что, в конце концов, было проектом реставрации, с которым каждый историк искусства мечтал столкнуться раз в столетие, ему предложили место в программе бакалавриата, все расходы были оплачены. Драко согласился.
Естественно, его главным приоритетом была и всегда будет забота о Гарри. Он бросал все при малейшем намеке на интерес со стороны Гарри, иногда бросался прямо с лекции или умолял о встречах с клиентами, чтобы приготовить Поттеру чашку чая и погладить его по волосам.
Гарри нравилось, когда его гладили по волосам. Они провели много дней таким образом, Гарри лежал на диване, положив голову на колени Драко, Драко держал расческу и нежно проводил ею по голове Гарри.
— Твои волосы просто чудовищны, — сказал ему Драко. — Это как куст ежевики.
— Если мои волосы — куст ежевики, то твои — живая изгородь, — сказал Гарри, протягивая руку, чтобы погладить шелковистую белокурую прическу Драко.
— Чрезвычайно ухоженные, — фыркнул Драко.
— Ммм, — сказал Гарри, тая в руках Драко, которые двигались, чтобы почесать его виски. — Спасибо, что пришел. Я знаю, что ты занят.
— Вовсе нет, — ответил Драко. — Я работаю только для того, чтобы не впадать в депрессию, когда не забочусь о тебе.
Гарри моргнул, его глаза были чрезвычайно зелеными. Драко вспомнил о партии ткани, которую они привезли из Японии в прошлый понедельник, чтобы заменить разрушенный дамаск в оранжерее.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя домашним котом, — сказал он, потягиваясь, как будто на самом деле был очень ухоженным домашним котом.
— Я живу, чтобы служить. — Драко наклонился и поцеловал его, позволив Гарри провести руками по его широким плечам и шее. — Ммф. Кстати, о… Хотел бы ты…
— Да, — сказал Гарри, и они практически побежали наверх. Драко успел снять с Гарри штаны, прежде чем его спина коснулась одеяла.
Драко приобрел привычку обнимать Гарри перед тем, как трахнуть его, или иногда просто обнимать его, пока он не кончит. Это расслабило его, а также нарушило его чувство приличия настолько, что Гарри почувствовал себя комфортно, прося о других вещах, которые он хотел.
Гарри зашипел и выгнул спину под опытным языком Драко, и Драко толкнул ноги Гарри, пока его бедра не уперлись ему в грудь, неторопливо погружая кончик языка в дырочку Гарри, дразня его.
— Да, — воскликнул Гарри, наполовину пряча лицо в подушку.
— Шлюшка, — сказал Драко, обмакивая язык для большего, а затем вытаскивая его обратно. — Такая ленивая шлюха. Лежишь и ждешь, когда я… — он лизнул задницу Гарри, — заставлю тебя кончить. Это все, на что ты годишься, не так ли? Быть домашним животным.
— О Мерлин, черт. — Гарри уже стонал, пытаясь дрочить, обхватив рукой заднюю часть ноги.
— Пожалуйста, эту… игрушку, — сказал Гарри, и Драко, усмехнувшись, неуверенно взмахнул палочкой и вызвал в воображении мясистый карман, который Гарри полюбил трахать. Он положил карман на кровать и перевернул Гарри так, чтобы он мог вложить весь свой вес в то, чтобы ввести в него свой член, что Гарри сделал с нетерпением, с небольшим криком облегчения.
— Я дам тебе, — Драко сделал паузу, чтобы продолжить лизать задницу Гарри. — Все, что ты захочешь, малыш. — еще больше языка, на этот раз в дразнящем круге вокруг края, затем вниз по задней части его толкающихся мышц ног, затем снова вверх к его отверстию. — Я сделаю все, что тебе нужно.
Возбужденный спереди и сзади, Гарри быстро кончил, Драко любовно целовал его подергивающуюся задницу, как будто это был его рот, позволяя ему пережить это так долго, как ему было нужно.
Драко обнаружил, что ему вряд ли нужна физическая взаимность от Гарри. Он заставлял себя кончать, чаще всего, когда они были вместе таким образом. В любом случае, это никогда не занимало много времени. То, что ему позволили поклоняться у ног Гарри, было настолько чудесно, что Драко почти захлестнул экстаз. Ему часто казалось, что он совершает подношения в храме какого-то опасного и древнего бога, как будто служение Гарри было священным ритуалом, который мог быть вознагражден ударом и благословением в равной мере. Это была привилегия, после того, как у него не было никого, кому он мог бы подарить свою любовь в течение многих лет, не о ком было заботиться, кроме его матери. И даже тогда она позволила ему заботиться о ней только потому, что он был ее единственным вариантом — не так, как Гарри, который выбрал Драко в качестве одинокого просителя из настоящей нации поклонников.