— Ты уверена? — спросила я.
Мне было неловко, я почувствовала, как под нелепой, с точки зрения Юки кофтой из ангоры вспотела спина. Я не чувствовала ровно ничего схожего с эротическим возбуждением. Юка была стопроцентной женщиной без, как мне всегда казалось, каких-либо лесбийских наклонностей. И это был бы не поцелуй в чистом виде, а просто эксперимент, тренировка. Юка ведь претендовала в моей жизни на роль тренера — она терпеливо учила меня одеваться, краситься и правильно и правильно ходить, под её строгим руководством я в один прекрасный день должна была лишиться девственности (о Боже, кажется, под её влиянием я начала стесняться своей невинности, а ведь раньше считала, что это плюс). Так что поцелуй — очередной шаг к превращению меня в роковую красавицу.
Я приблизила к ней своё лицо, зачем-то набрала в рот побольше воздуха — точно стартующий с вышки пловец. И впилась в её губы.
Юка терпела мой поцелуй минуты две. Я изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом. Хотя практики у меня было маловато. Я могла по пальцам пересчитать, сколько раз в жизни приходилось мне целоваться. Два раза в пионерском лагере и несколько раз с моим так называемым бойфрендом. Причем детские поцелуйчики в пионерлагере та же Юка вообще вряд ли 6рала в расчет! Хотя в то время самой мне казалось, что я веду себя как роковая обольстительница. Был у меня один постоянный кавалер — прыщеватый тощий Колька из старшего отряда.
Каждый вечер Колька свистел под окном обшей девчоночьей спальни. И я, подкрасив перламутровой помадой губы, выбиралась на улицу. А потом, вернувшись, рассказывала взволнованным, слегка завидующим мне девчонкам: «Мы целовались языками, представляете? Кажется, это называется французский поцелуй!»
— Какой кошмар, — сказала Юка, когда я наконец оторвалась от её губ.
Я так и знала, что она нечто подобное скажет.
— Что, все так плохо?
— Хуже некуда. Целуешься как дрова рубишь.
— А как надо?
— Нежно, — усмехнулась она, страстно.
— Я и пыталась страстно, — обиделась я.
— Ладно, иди сюда. Так и быть, покажу тебе класс. Ты просто расслабь губы, все остальное я сделаю сама.
Я подалась вперед и закрыла глаза.
И тогда Юка впервые меня поцеловала. Она едва касалась моих губ, я даже не могла бы сказать наверняка, что это было — прикосновение или просто танцующее на моих губах дыхание. В любом случае было приятно. Щекотный холодок, резвый, как мячик для пинг-понга, пробежал снизу вверх по моей спине.
Я и не заметила, как мои руки сами собой оказались на её талии. Талия у Юки была потрясающая, тонкая-тонкая.
Её скользкий и юркий, как пригревшаяся на солнышке ящерица, язык раздвинул мои расслабленные губы.
Поцелуй длился не больше двух минут. Но мне показалось, что я успела состариться — настолько волнующим было остановившееся вдруг мгновение.
— Поняла? — насмешливо спросила Юка, оторвавшись от меня.
Мои руки всё ещё покоились на её потрясающей талии, и она почему — то не торопилась их стряхнуть.
— Поняла. Но я так не смогу.
— Сможешь, — усмехнулась она. — В этом деле главное — практика.
— Когда мы были маленькими, мы тренировались целоваться на помидорах, — вдруг вспомнила я. — Берешь мягкий спелый томат, откусываешь кусочек. И языком начинаешь выгребать себе в рот мякоть… А потом три дня не отходишь от унитаза.
— Оно и видно, что ты целовалась только с помидорами, — жестоко сказала она. — А с бананами трахаться не пробовала?
— Юка!
— И правильно. Бананы слишком мягкие. Для этой цели больше подойдут огурцы. Только не забудь очистить их от шкурки, а то она бывает колючей.
— Юка, что за гадость ты говоришь!
— Гадость. — Она удивленно похлопала выкрашенными в синий цвет ресницами. Лю6ая женщина, кроме Юки, смотрелась бы с синими ресницами вульгарной. — Не нравится? Что ж, если не хочешь стать фруктовой любовницей, то слушайся меня. И тогда будешь целоваться с мужчинами!
— Ты же видишь, как у меня получается с мужчинами знакомиться. Опять подцеплю какого-нибудь педика.
— На этот раз тебе не придется ни с кем знакомиться. Я сама приведу тебе мужчину.
— Ты?
— Да, — кивнула Юка. — И будешь с ним целоваться, пока не освоишь мастерство!
Вообще-то я была уверена, что Юка просто шутит.
Но через несколько дней она возникла на пороге моей квартиры — в строгом костюме, деловитая. За её спиной нерешительно переминался какой-то прыщеватые урод в линялых джинсах.
— Петя не прячься, — строго сказала Юка, и тощий Петя несмело улыбаясь, сделал шаг вперед.