И вот теперь я видела её вблизи.
И поняла, что Юка — вполне земная, неидеальная, хотя, безусловно, привлекательная девушка.
Вот какие Юкины черты я назвала бы совершенными:
— Талия. Она вполне могла бы посоперничать со Скарлетт О’Хара. При довольно высоком росте Юкину талию можно было двумя пальчиками обхватить.
— Ноги. Они были длинными, так называемый подиумный вариант. Я давно заметила, как редко встречаются в природе по-настоящему красивые ноги. Глаза — да, волосы — да, кисти рук, нос, грудь, губы. А вот совершенные ноги — без кривизны и «полнинки» — огромная редкость.
— Пупок. Недавно Юка сделала пирсинг. И теперь носила в пупке миниатюрное серебряное колечко. Выглядело это не вульгарно, как у многих, а очень даже пикантно.
— Уши. Это были самые маленькие уши из всех, что мне когда-либо приходилось видеть.
— Рот. Однажды кто-то на аэродроме сказал, что с накрашенными губами Юка напоминает лягушку. Наверное, то было сказано из зависти или ревности, потому что на самом деле у моей подруги был рот порнодивы — полные яркие губы. Рот, нагло напрашивающийся на поцелуй.
— Ступни. У нее была изящная маленькая ножка, ногти она красила темно-вишневым, а на среднем пальчике носила серебряное кольцо.
Но Юка идеалом отнюдь не была. И правда о её теле открылась мне только там, в душной больничной палате, где начался наш странный роман.
Вот что мне в ней не нравилось:
— Бедра. Они были — вы не поверите — полными! Она умело прятала их под юбочками-клеш и приспущенными джинсами, но всё же они были полными! Когда я заметила это, то почувствовала себя гораздо бодрее.
— Волосы. Юка часто красила волосы, поэтому они стали жесткими и тускловатыми, не слишком приятными на ощупь. Когда мы только с нею познакомились, Юка была брюнеткой. Она утверждала, что это её натуральный цвет волос. В один прекрасный день она кардинально изменила имидж и перекрасилась в ослепительно-белый, в цвет Мэрилин Монро. Однажды я слышала, как кто-то спросил Юку — ты натуральная блондинка? Не моргнув глазом, она нагло подтвердила. Правда, потом задумалась и, глухо хохотнув, добавила — а также я натуральная брюнетка и не менее натуральная рыжая.
— Грудь. То есть груди-то как раз у нее не было. Почти. Оказывается, Юка всегда носила лифчики с какими-то там силиконовыми вставками. Я однажды рассмотрела этот бюстгальтер поближе — бр-р-р!
Противно в руки взять, он как будто бы живой. Теплый такой и под пальцами мягко меняет форму густой гель-наполнитель. Бедные мужчины! Как женщина, я могу понять подобную штучку. Но им-то такое за что? Если бы я была мужчиной и в самый интимный момент грудь моей подружки вдруг отстегнулась бы вместе с бюстгальтером, то самое лучшее, что светило бы мне в тот момент, — это микроинфаркт. Я на всю оставшуюся жизнь потеряла бы полную охоту к развлечениям эротического характера.
Положительных качеств было куда больше, чем отрицательных. Много больше я ведь ещё не упомянула её запах, запах, который всегда меня с ума сводил. И прикосновения её ладоней, и её хриплое дыхание, и её лихорадочный румянец.
Я никогда не считала себя персоной с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Хотя одно время это якобы было модным. Настолько модным, что уже не вызывало порицания или удивления. Наверное, если бы в один прекрасный день мы с Юкой появились бы на аэродроме под ручку и она при всех вдруг поцеловала бы меня в ухо или ущипнула за грудь, никто и бровью бы не повел. Ну, в крайнем случае, вяло посплетничали бы.
Но я и до сих пор лесбиянкой себя отнюдь не считаю. Странно, но то, что происходило между нами, казалось мне невинным. Это было просто высшим воплощением нашей дружбы. Может быть, это даже была любовь. Да, скорее всего так оно и было.
Я настолько любила Юку, что не хотела делить её ни с кем. Иногда мне даже её съесть хотелось — настолько я её любила. Это была страсть, ничего подобного раньше я не испытывала, даже по отношению к Генчику, о котором умудрилась почти забыть.
Так быстро забыть.
А вокруг никто не замечал ничего. Для окружающих — врачей, нянечек, посетителей, моих родителей, Юка была просто преданной подругой, которая самоотверженно за мной ухаживала. Все ею восхищались — мол, в наше время редко встретишь такую дружбу. Юка не возражала, она вообще любила, чтобы все восхищались ею, и неважно, по какому поводу.