Амато ухмыльнулся.
– Кто вам сказал, что вы отсюда уйдете. – Он покачал головой. – Вы отсюда не выйдете. Я слишком много вложил денег в свой бизнес, чтобы позволить какому-то частному детективу и какой-то французской стриптизерше испортить мне все! Мы поступим иначе. После того как вы это подпишете, вы убежите отсюда в страхе перед местью со стороны Тода Хаммера. Скажем, в Мексику или в Японию. А может быть, и в Европу. Кто знает, куда вы решили убежать, если ни один человек вас никогда не увидит.
Я почувствовал, как в моем желудке переворачивается бифштекс. Тут же за дверью находился океан, а он был довольно глубок.
Амато протянул мне шариковую ручку.
– Не утяжеляйте все, Алоха, а возьмите и подпишите. Первым. У меня был не ахти какой богатый выбор.
В любом случае меня собирались отправить к праотцам. Но если они собирались меня убить, то в бараний рог им согнуть меня не удастся. Я покачал головой.
– Ничего не выйдет. У меня руки свело судорогой.
– А вы и впрямь твердый орешек, – бросил Амато. – Но кто знает, возможно, мои мальчики сделают вас посговорчивее.
– Во всяком случае, мы попробуем, – тут же предложил свои услуги Епископ.
Я попытался парировать его удар и даже ответить на него, но парень, стоявший сзади меня, ударил меня ребром ладони по шее и снова послал в нокаут.
После этого они били меня с таким же успехом, как если бы я был мешком с мукой. Я поднимался и снова падал, поднимался и снова падал. Когда я опять лежал на полу, Епископ с остервенением начал бить меня ногами. Потом взял со стола бумагу.
– Ну, подпишешь теперь, гавайский выродок?
Разбитые губы мне не повиновались, но я все-таки пересилил себя и недвусмысленно дал понять, что он должен сделать с этой бумагой.
Парень, который сидел в машине за рулем, вздохнул и снова поднял меня на ноги.
– Что же, милые мальчики, сделаем еще кружок!
Но Амато их удержал.
– Такой тип людей я знаю. Вы можете год выбивать из него пыль, но получите только окровавленные кости. Но, как я слышал, Джонни – благородный рыцарь по отношению к дамам. Про него говорят, что если ему удастся заполучить девушку в свою кровать, то он со всей страстью будет оберегать ее добродетель от таких злых мальчиков, как, например, мы.
Он отодвинул стул к стене и направился к Ивонне. Даже сейчас, когда вся косметика была смыта слезами, она была прекрасна, желанна и женственна.
– Миленькая, – хрюкнул Амато. – Очень миленькая. – Он согнул палец и сунул его в вырез платья на ее груди и рванул. Ткань лопнула до самой талии, а потом соскользнула с ее бедер. Под платьем на ней оказались только черные шелковые трусики.
Она попыталась прикрыть свою наготу руками, но Амато ударил ее ладонью по лицу.
– Опусти руки, ты, тварь!
После этого он дал волю своим мерзким рукам.
– Миленькая, – повторил Амато, нагло ощупывая ее бедра. – Действительно, миленькая, – сказал он гортанным голосом. – Именно так и должна быть сложена потаскушка, чтобы Хаммер холил ее как цветок в своих апартаментах под крышей, выплачивая за них двадцать пять тысяч в год.
Позади стола находилась закрытая дверь. Амато толкнул ее и включил свет, не заходя в комнату. Я увидел кровать, на которой лежал ничем не прикрытый матрац.
Он развязал узел своего галстука и подошел к парням, которые удерживали Ивонну.
– Ну, быстро! – сказал он с кривой усмешкой. – Все по очереди! Я никому не хочу отказать в удовольствии!
Я взглянул на Ивонну. Щеки ее были залиты слезами, глаза зажмурены. Она уже больше не сопротивлялась, примирившись со своей участью. Лишь руки ее были сжаты в кулаки. Меня кольнула жалость: да, порой очень тягостно быть женщиной. Особенно хорошенькой женщиной.
– Ну, вы не надумали, мистер Алоха? – спросил Амато.
Я стоял перед выбором. Конечно, Ивонна не юная девушка. И для нее это не было бы слишком большой трагедией. Ведь она добровольно предлагала мне себя, если я помогу вызволить из тюрьмы Томми-Тигра. Но тут все-таки было совсем иное. И тут не играло роли, отдается ли женщина многим мужчинам или одному. Она просто не могла допустить, чтобы ее изнасиловала банда Амато. И я тоже не мог этого допустить. Я бы никогда больше не знал покоя. Конечно, в том случае, если бы остался жив.
– Ну, хорошо, – сказал я. – Вы победили. Давайте сюда вашу мазню. Я подпишу.
Глава 11
В маленькой спальне старого дома на побережье было еще холоднее, чем в скудно меблированной гостиной. Стекла в обоих окнах были разбиты. И ничто не препятствовало ветру с океана со свистом проникать сквозь щели в досках. Единственной мебелью была кровать. Да и та состояла только из пружинного матраца.
Я сидел на краешке кровати. Рядом со мной всхлипывала Ивонна.
Как ни странно, но вся ситуация настроила меня на веселый лад. Я чувствовал, что парни в соседней комнате считали себя обманутыми. Они всерьез уже настроились вволю позабавиться. А Амато вырвал у этих хищников в последний момент "лакомый" кусок. К счастью для Ивонны, Амато было намного важнее наладить свои дела с Тодом Хаммером, чем устраивать сексуальные оргии.
– И пока меня не будет, – сказал он перед уходом, – вы и пальцем не смейте притронуться к девчонке. Позднее, может быть, но не теперь. Дело еще не кончено, и мне нужно иметь крепкий довод при переговорах с Тодом Хаммером.
Другими словами: если Хаммер не будет ошарашен "признанием", то Амато попытается все же оказать на него нажим, пообещав вернуть Ивонну в целости и невредимости.
Я заметил, что моя куртка соскользнула с ее плеч, и бережно прикрыл их.
– Спасибо, – сказала она сквозь слезы, не поднимая лица от грязного матраца.
Я тоже чувствовал себя скверно. Наше "признание", разумеется, не будет признано ни одним судом. Его не признали бы даже в ближайшей забегаловке. И какое бы впечатление оно ни произвело на Тода Хаммера, Амато теперь плотно сидел в железном мешке. Он не мог отпустить нас на волю – ведь мы могли бы заговорить. А за похищение людей по закону полагается газовая камера.
Я поднялся, подошел к неплотно прикрытой двери и заглянул в гостиную. Амато захватил с собой водителя. А Епископ, Ник и еще один гангстер, имени которого я не знал, вовсю резались в игральные карты на грубо сколоченном столе.
Я какое-то время понаблюдал за ними, а потом вернулся к кровати.
Ивонна подняла заплаканное лицо и задала мне вопрос, к которому я в душе уже давно приготовился.
– Что они с нами сделают, Джонни?
– Не знаю, – солгал я.
Она дрожала от страха и холода. Я обнял ее за плечи и попытался успокоить.
– Ничего страшного не может быть.
Она покачала своей хорошенькой головкой.
– Не верю... Нас ожидает что-то страшное. – Она вытерла глаза рукавом моей куртки. – Я знаю Тода. Он не будет вести переговоры с Амато, даже ради того, чтобы вернуть меня. Для него "Стартайм" важнее меня.
– Не думаю.
– А я знаю это, Джонни! – с горечью в голосе сказала она. – Я просто видимое и реальное доказательство его успехов. Как и дорогие апартаменты на верхнем этаже, как и машина. Я просто предмет, на который можно навесить меха и драгоценности.
Даже несмотря на драматизм положения, в котором мы находились, мне было приятно обнимать ее. Вообще-то она была неплохой девчонкой. И мне было жаль ее. Чтобы отвлечь ее от неприятных мыслей, я попытался занять ее разговором.
– Вы давно знаете Тода?
– Три года. С тех пор как прилетела в Лас-Вегас. Тогда он хотел сделать из меня "звезду" эстрады и записать меня на пластинки.
Что-то сейчас в ней было непривычным. Я попытался определить, в чем же здесь дело, и, наконец, понял, к своему удивлению, что она говорит без акцента.
– Как это получилось? – спросил я.
Она положила свою голову на мое плечо.
– Что получилось?