Этот факт был способен посеять в восприятии советского руководства еще большую неясность относительно понятия «сфера интересов», чем она существовала до сих пор. Он должен был и дальше держать Сталина в неопределенности относительно германских намерений в Литве, особенно в ее стратегически важном южном выступе. Лишь после того, как германская военная кампания против Польши завершилась и при этом дело не дошло до перенесения военных действий вермахта на территорию Литвы, Сталин позволил себе распорядиться, чтобы Красная Армия при своем вступлении широким фронтом в Восточную Польшу (начиная с 17 сентября) временно заняла стратегически важные районы Южной Литвы. Тем самым он осмелился также засвидетельствовать таким путем неотъемлемое практическое значение этого коридора для крупных перемещений войск с востока на запад. Тем самым советский Генеральный штаб задним числом на практике подтвердил военный смысл требования, отстаивавшегося маршалом Ворошиловым на военных переговорах в Москве.
На переговорах, состоявшихся в Москве 28 сентября 1939 г., вслед за ликвидацией Польши, и завершившихся подписанием в тот же день договора о границе и дружбе, Сталин, как и следовало ожидать, выдвинул вопрос о включении Литвы в сферу советских интересов, предложив взамен часть Центральной и Восточной Польши. Риббентроп по согласованию с Гитлером тут же согласился удовлетворить это пожелание[1250]. К тому времени Литва выполнила свою роль фактора изоляции Польши с востока, и у германской стороны на тот момент не было намерения настаивать на заинтересованности в ней: она могла быть (временно) уступлена Советскому Союзу. Но и при этой переуступке поначалу остался неохваченным район южнее Вильно. Указанную территорию Советское правительство благополучно приобрело лишь год спустя путем покупки. Оно заполучило ее — и это еще одно подтверждение растущей стратегической заинтересованности советской стороны в Виленском коридоре — в результате подписания 10 января 1941 г. секретного протокола к германо-советскому пакту, где был зафиксирован беспрецедентный факт покупки указанной полосы литовской территории за 31,5 миллиона золотых марок» Тем самым оно примерно за полгода до германского нападения на СССР твердо держало в своих руках все те прибалтийские территории, на временном военном использовании которых в случае германского нападения оно тщетно настаивало во время переговоров с западными державами[1251].
Статья 2 секретного дополнительного протокола от 23 августа 1939 г. предписывала четвертый раздел Польши. Она определяла:
«В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия». Тем самым секретный протокол, как видно было даже невооруженным глазом, заключал в себе «полную трансформацию польской судьбы»[1252].
Линия раздела, которая была проведена по территории Польши вдоль рек (Писса[1253]), Нарев, Висла и Сан, не повторяла линии Керзона, проходившей восточнее, и не учитывала западной границы Российской империи. Она не имела политического и исторического обоснования, а была продиктована исключительно военными соображениями. При этом отошедшая к сфере интересов СССР часть Польши германской стороной точно определена не была. Наряду с Восточной Польшей она охватывала также районы центральнопольского Варшавского воеводства: благодаря этому, по мнению Гитлера, в случае вмешательства западных держав в конфликт на стороне Польши возрастали шансы на то, что дело дойдет до конфликтов между Россией и западными державами и Сталин неизбежно окажется втянутым в войну[1254].
Несмотря на интенсивные настояния немецкой стороны, ради которых германскому послу и военному атташе пришлось неоднократно делать представления в Кремле, чтобы побудить Москву к предписанному в секретном протоколе «овладению» своей сферой интересов[1255], Сталин лишь две с лишним недели спустя (утром 17 сентября 1939 г.) отдал Красной Армии приказ о переходе западной границы СССР. Он предпринял этот свой шаг только после падения Варшавы, бегства польского правительства в Румынию и, следовательно, фактического краха польского государства. Его медлительность требовала большого терпения от германской стороны. Причину подобных отсрочек найти легче, чем объяснить запоздалое принятие решительных мер, — она кроется прежде всего в том, что Сталин боялся военного конфликта как с Германией, так и с западными державами.
1250
Не в пример пакту о ненападении от 23 августа 1939 г. о первом раунде переговоров относительно договора о границе и дружбе от 28 сентября того же года имеется отчет рейхсминистра иностранных дел, доставленный из Москвы в резиденцию Гитлера статс-секретарем германского МИДа. В своем отчете Риббентроп просил фюрера принять решение по вопросу о возможном включении Литвы в сферу интересов Советского Союза. Документ этот дает представление о характере переговоров и потому заслуживает специального рассмотрения. Следует, однако, иметь в виду, что эта вторая встреча Риббентропа со Сталиным и Молотовым проходила уже под знаком успешного «боевого содружества» при разгроме Польши. Главной темой этих переговоров была дальнейшая судьба побежденной Польши. При этом вырисовались две возможности: «1. Все остается (sic!) на согласованных рубежах по рекам Писса, Нарев, Висла, Сан; Литва, согласно московскому протоколу, и далее остается в составе сферы германских интересов. 2. Мы передаем Литву в сферу русских интересов и взамен получаем пространство восточнее Вислы... Далее... Сувалкский выступ... Какой вариант желателен для нас — первый или второй, решить затруднительно. В пользу первою говорит, на мой взгляд, то, что переход Литвы в наши руки позволит расширить зону немецкого заселения в северо-восточном направлении». Это ясное указание на то, что, по немецким представлениям, включение в «сферу влияния или интересов» Германии и применительно к Прибалтике означало аннексию и ломку соответствующих структур. Риббентроп попросил Гитлера сообщить по телефону свое мнение о том, какое предложение он предпочитает, поскольку «отсюда невозможно в полной мере обозреть все подробности, а также военные и прочие подходы» (ADAP, D, VIII, Nr. 152, S. 123ff.).
Как подтверждает последующая дипломатическая переписка между статс-секретарем (по поручению Гейдриха) и Риббентропом (она осуществлялась через германское посольство в Москве), не было ни малейшего сомнения на тот счет, что «в случае вступления русских войск в Эстонию» могли возникнуть ситуации анархистского характера и в высокой степени оказаться поставленными под угрозу человеческие жизни и имущество (ADAP, D, VIII, Nr. 153-156, S. 125-127). То же самое ожидалось в случае передачи Советскому Союзу Литвы, что было закреплено в одном из трех не подлежавших опубликованию дополнительных протоколов к договору от 28 сентября 1939 г. (ADAP, D, VIII, Nr. 159, S. 129). Этот протокол зафиксировал следующее «согласие» полномочных представителей обоих правительств — Риббентропа и Молотова:
«Подписанный 23 августа 1939 г. секретный дополнительный протокол изменяется в своем п. I в том смысле, что территория литовского государства переходит в сферу интересов СССР...» А в конце была записана фраза: «Поскольку Правительство СССР для соблюдения своих интересов будет принимать на литовской территории особые меры, то с целью естественного и простого проведения границы нынешняя германо-литовская граница уточняется в том смысле, что литовская территория, расположенная юго-западнее ... намеченной линии, отходит к Германии». Тем самым немецкая сторона приглашала Советский Союз оккупировать всю Литву, за исключением Виленского коридора.
1251
Германо-советский секретный протокол, Москва, 10 января 1941 г. (ADAP, D, XI.2, Nr. 638, S. 889f.) В статье 1 этого секретного соглашения имперское правительство заявило о своем отказе от «притязания на ту часть литовской территории, которая упомянута в секретном дополнительном протоколе от 28 сентября 1939 г—» В статье 2 Советское правительство заявило о своей готовности «компенсировать германскому имперскому правительству упомянутую в пункте 1 настоящего протокола область путем выплаты Германии 7,5 млн. долларов, то есть 31 млн. 500 тыс. рейхсмарок».
1253
Упомянута дополнительно по просьбе Советского правительства от 25 августа 1939 г. (ADAP, D, VII, Nr. 284, S. 247, ср. выше прим. 136) и согласие на это статс-секретаря от 27 августа 1939 г. (ADAP, D, VII, Nr. 353, S. 297).
1254
Той же цели, возможно, призвано было послужить и телеграфное обращение Гитлера, которое должно было дойти до Риббентропа еще во время этих переговоров, но которое он так и не получил. Согласно обращению, он, Гитлер, «очень приветствовал бы, если бы в рамках теперешних согласований было заявлено, что после достижения между Германией и Россией договоренности по проблемам Восточной Европы соответствующие территории можно было бы рассматривать как входящие исключительно в сферы интересов двух стран» (ADAP, D, VII, Nr. 206, S. 185).
1255
Начало этому было положено — что представляется весьма симптоматичным, если учесть желание Гитлера втянуть СССР в войну с западными державами на стороне рейха, — точно 3 сентября 1939 г., в день объявления Англией и Францией войны Германии. В соответствии с указанием, полученным Шуленбургом вечером 3 сентября, посол, как свидетельствует присутствовавший при сем в качестве переводчика советник посольства Хильгер, «настоятельно рекомендовал Советскому правительству сделать выводы из секретного дополнительного протокола и двинуть Красную Армию против находящихся в советской сфере интересов польских вооруженных сил». Согласно наблюдению Хильгера, Сталин, «осторожный, как всегда... не дал склонить себя к поспешным действиям. 10 сентября Молотов заявил графу Шуленбургу, что Красной Армии потребуется для подготовки еще две-три недели. Но уже 16 сентября, в день, когда польское правительство покинуло страну. .. Молотов сообщил, что Сталин примет посла «еще сегодня ночью» и объявит ему «день и час выступления советских войск»... 17 сентября в два часа ночи граф Шуленбург, германский военный атташе генерал Кёстринг и я были приглашены к Сталину; Сталин сообщил нам, что Красная Армия в шесть часов утра перейдет советскую границу на всем фронте от Полоцка до Каменец-Подольска, и попросил соответствующим образом проинформировать об этом компетентные германские военные органы. Военный атташе в смущении дал понять, что в считанные часы... невозможно своевременно поставить в известность... германские войска... Ворошилов, однако, отверг все возражения Кестринга замечанием, что немцы... легко справятся и с этой ситуацией»
Тексты приведенных здесь высказываний, предписаний и телеграмм см. в: ADAP, D, VII, Nr. 567, S. 450f.; ADAP, D, VIII, Nr. 2, S. 2; Nr. 5, S. 3f.; Nr. 34, S. 26f.; Nr. 37, S. 28; Nr. 39, S. 29; Nr. 46, S. 34f.; Nr. 59, S. 44; Nr. 63, S. 47; Nr. 70, S. 53f.; Nr. 78, S. 60; Nr. 80, S. 62.