— Перед лицом предстоявшего отъезда западных военных миссий в Москву Риббентроп 30 июля взвешивал возможность в открытую обратиться к советской стороне с предложением о «разделе Польши... и лимитрофов», причем территория севернее широты Риги должна была стать русским «жизненным пространством», а все, что южнее ее — германским.
— После обнародования состава западных военных миссий (1 августа) имперское правительство на высоком официальном уровне (Риббентроп 2 августа, Шуленбург — 3 августа) косвенно информировало Советское правительство о планах Гитлера в отношении Польши, пообещав учитывать советские интересы в Польше, во всем прибалтийском регионе, включая Литву, и на Дальнем Востоке. Наряду с этим, учитывая приближавшуюся польскую кампанию, германский экономический посредник советского представительства в Берлине выдвинул предложение о подписании политического «секретного итогового протокола» к запланированному экономическому соглашению (3 августа) — первый случай выдвижения предложения о включении секретного протокола в германо-советские договоры.
— В день прибытия западных военных миссий в СССР (10 августа) Риббентроп конкретизировал германские представления и в качестве компенсации за советский отказ от трехстороннего соглашения недвусмысленно предложил разделить Польшу между Германией и Советским Союзом.
— Вдень начала военных переговоров в Москве (11 августа) Риббентроп велел передать Советскому правительству обещание любых гарантий желаемой им безопасности.
— На адресованное западным державам советское требование совместной оккупации стратегически важных портов, полуостровов и островов на финском, эстонском и латвийском побережьях Балтийского моря, прохода советских войск через Литву, Восточную Польшу, Галицию и Румынию и совместного закрытия устья Дуная и блокады Босфора (14 августа) Риббентроп незамедлительно (15 августа) «ответил» направленным Советскому правительству далеко идущим заявлением, в котором заверил его в мирном характере германских намерений и пообещал скорое и полное разрешение любых сколько-нибудь спорных вопросов, которые могли бы возникнуть на всем пространстве от Балтийского до Черного моря. Он вызвался нанести визит в Москву, чтобы в этот «исторический поворотный момент... заложить фундамент окончательного урегулирования германо-советских отношений».
— В то самое время, когда московские военные переговоры в ожидании ответа западных правительств на советские вопросы были прерваны, Риббентроп направил наркоминделу Молотову пакет предложений, предполагавший заключение пакта о ненападении сроком на 25 лет, совместные гарантии Прибалтийским государствам и германское воздействие на Японию. Вслед за этим 19 августа Советскому правительству был вручен германский проект пакта о ненападении, а также было направлено новое заявление Риббентропа о том, что он хотел бы, имея на руках все необходимые полномочия Гитлера, «исчерпывающе и окончательно» отрегулировать в Москве «весь комплекс вопросов». При этом предлагалось «сферы интересов» обеих сторон зафиксировать в «специальном дополнительном протоколе» к пакту о ненападении. Итак, германская сторона предложила включить территориальные вопросы в желанный политический протокол.
— 20 августа, накануне окончательного возобновления военных переговоров, Гитлер лично вмешался в вяло протекавший германо-советский обмен мнениями. Его личная телеграмма «господину Сталину» застала Советское правительство в разгар нового тура безуспешных переговоров с западными военными делегациями. Этой прямой инициативой рейхсканцлер, не считаясь с подготовительными усилиями работавших в России дипломатов, с одной стороны, и ведомством иностранных дел — с другой, пообещал Сталину «переориентировать германскую политику в долгосрочной перспективе». Его личное обязательство сделать «все необходимые выводы» из этого якобы полного поворота германского внешнеполитического курса призвано было устранить последние возражения Сталина, который после такого заверения уже не остался глухим к просьбе фюрера принять 22 или 23 августа его министра иностранных дел для «составления и подписания пакта о ненападении, а также протокола». Эта инициатива Гитлера сыграла решающую роль в появлении на свет германо-советских договорных документов в их окончательном виде.