Вдруг он останавливается, расслабляется. Ципора уводит его домой, он не сопротивляется. Люди постепенно уходят с балконов, отходят от окон, огни гаснут. Эльханан и Геня остаются стоять у окон. Эльханан пьет воду из бутылки.
Геня: Имей в виду - я таки тоже могу повеситься, это для меня не большое дело, так имей себе в виду.
Эльханан (прекращает пить): Давай, открой окно, прыгай - и тебе хорошо, и мне.
Геня: И что ты думаешь? И прыгну. (Подходит к окну). Можно подумать, мне есть что терять. Это жизнь это? (Перегибается через подоконник) Что у меня впереди, кроме приступа и похорон? А? (Смотрит вниз)
Пауза.
Эльханан: Ты слишком себя любишь.
Геня: Неправда, я себя ненавижу! Я никому не нужна! Всем на меня начхать! Господи, когда ж я уже умру?! (смотрит вниз. Пауза. Отходит от окна). Нет, я таки да умру. Умру! (Уходит. Э льханан пьет, уходит.
Вечер. Гробовщик тащит тележку с телом Бебы, покрытом простыней. За гробом не идет никто. Появляется Мотке. Он, взвинченный вспотевший, тяжело дышит)
Мотке: Транспорт...(вытирает пот, идет за гробом. Ему навстречу выходит второй гробовщик, таща тележку с гробом с телом Авнера Цахори, накрытым простыней. За этим гробом тоже никого. Мотке колеблется, растерянно смотрит на обе тележки, после колебаний решает продолжать идти за гробом Бебы).
Мотке: Извините, кто покойник?
Гробовщик: Покойница. Мадам Глобчик.
Мотке: Ой! (Бежит к другому гробовщику): Здесь случайно горбуна нету?
Гробовщик: Есть. У нас все есть.
Мотке идет за гробом. Уходят.
Темнеет. Ночь. Входит Зиги. В руках чемодан, подходит к своему дому,
Заходит. Ему навстречу выходит Лола в ночной рубашке, на голове сетка, лицо намазано кремом.
Зиги: Ха... ха... ха...(Пауза) Ха... ха... ха...(у него начинают судорожно дергаться голова и плечи) Ха... ха... ха...
Лола: Хорошо, Зиги, поговорим завтра.
Зиги (продолжает дергаться): Ха... ха... ха...Пауза. Ха... ха... ха...
Лола: Зиги, зайди, ночь ведь.
Зиги: Ха... ха... ха...
Лола: Завтра мне все расскажешь.
Зиги: Сегодня. Ха... ха... ха...
(Лола гладит его по голове, он отстраняется, дергается): Ха... ха... ха...
(Он выходит на середину улицы, пытается что-то сказать сквозь охватившие его судороги): Ха... ха... ха...
Соседи выходят на балкон, пытаются разглядеть, что происходит.
Лола: Мой сын вернулся, он хочет что-то сказать.
Зиги: Ха... ха... ха...
Соседи пытаются ему помощь.
Зиги: Ха... ха... ха... Ха... ха... ха...
Соседи (хором): Ха... ха... ха...
Зиги (его голос звучит громче всех, его бьет судорога, лицо краснеет):
Ха... ха... ха...(выкрикивает в последней попытке): Ха... ха... ха...хамы! Свиньи!
Народ безмолствует. Пауза.
Зиги уходит решительным шагом, с гордо поднятой головой.
Лола: Вот такой у меня сын! Всегда говорит, то что думает!
Народ расходится по домам. Гаснут огни. Остаются Лола и Бьянка.
Бьянка: Как насчет взять Зиги четвертым партнером?
Лола: Мне не до того. Ничего, найдем. Мы - движущая сила всего микрорайона.
Мы не умрем, мы будем играть в бридж. Мы будем представлять весь район, наших покойных мужей, детей, всю нашу жизнь. Мы им еще всем покажем. В бридже. (Уходят)
Картина 18, последняя
Ночь. Улица. Фонарь. Входят два санитара скорой помощи, с носилками, на которых лежит Геня. Голова ее слегка приподнята. Рядом идет Эльханан.
Эльханан: Вот так, безо всякого предупреждения, раз - и все.
Геня: А я что, не говорила? Я же обещала, так я и сделала.
Эльханан: Нам надо еще кое о чем поговорить.
Геня: Ай, я была для всех вас как просто "апчхи". Сказали "будь здоров" и пошли дальше.
(Санитары уносят носилки. Эльханан остается. Говорит как бы про себя, но и как бы вдогонку Гене): Я еще не все выяснил! На повестке дня еще несколько важных вопросов. Мы же еще ничего друг другу не сказали. Надо поговорить, мама, нам надо поговорить. (Пауза). А я себя вел так, будто впереди вечность.
Рассвет. День. Вечер. Гробовщик тащит тележку с гробом, на котором тело Гени, покрытое простыней. За гробом идут Бьянка, Лола, Зиги, Циля, Мотке, Ципора. Процессия останавливавется у дома Геллернеттеров. Мотке подходит к стояещму неподалеку Эльханану кладет руку ему на плечо, подводит его к процессии, становится напротив всех, готовясь произносить речь:
Мотке: Сегодня мы провожаем в последний путь Геню Геллернеттер. Что мы можем о ней сказать? Она была скромной, порядочной женщиной, Что еще? Была предана своей семье и сыну. Она никому из нас не мешала, прожила свою жизнь тихо и незаметно. Относительно. Близким она вечно жаловалась на боли и болезни. Но если этого не учесть, во всем остальном она прожила тихо. Ничего после себя не оставила. И я спрашиваю себя то, что может и вы спрашиваете. Ведь кроме вечного страха перед болезнями должно ведь было буть у нее в жизни что-то еще, о чем она не говорила. Какая- то другая жизнь.
Ведь мы не приходим в мир только для того, чтобы жаловаться на болезни. Или чтобы считать деньги. Или играть в бридж.
Бьянка: А мы пока что и не играли.
Мотке: И все таки, Главного мы не говорим. И вот когда мы лежим на этой тележке, накрытые простыней, и скоро нас покроет земля, только тогда становится понятно - что было суетой, и что - главным, что главного-то мы так и не сказали, растратили время по пустякам, жевали, плевались, но главного так и не сказали. Господь дал нам похороны, чтобы мы напомнить нам о жизни, чтобы мы помнили об этой тележке и об этой простыне и между похоронами.
Лола (тихо плачет): Как это трогательно... как правильно...
Бьянка (тоже плачет): Шабтай, Шабтай...
Ципора: Мотке начал читать про философию и каждое утро ходит в синагогу .
Мотке: Ципора, тихо!
Ципора: Вы еще услышите, что он скажет в следующий раз!
Гробовщик: Да будет ей земля пухом...
Тащит тележку, уходит. За ним - остальные. Темнеет. Ночь.
( Эльханан с чемоданом идет к остановке. За ним идут его отец Цви и мать Геня, взявшись под руки. Они одеты как туристы, улыбаются)
Геня: Эльханан.
(Эльханан останавливается, оборачивается): Мама!
Цви: Эльханан, пошли в кино, "Панорама в небесах".
Геня: Папа, как всегда, денег не считает - Америка, кино, мороженое. А ведь чистый воздух, красивые пейзажи - все это бесплатно. Пошли с нами погуляем, Эльханан.
Эльханан: Я уезжаю в Швейцарию.
Геня: Мы и там погуляем. (Эльханан плачет) А когда и я побываю в Швейцарии?
Эльханан глядит в сторону остановки. Передумывает. Садится на чемодан. Темнеет. Ночь. Утро. Два ъасида спешат в синагогу, бормоча на ходу:
Благодарю тебя, Господь милосердный, что ты мне вернул душу после сна.
Из углов выходят Нина, Элиша, Бела, Зиги, Анжела, Альфонс. Все с чемоданами. Стоят в тишине рядом с чемоданами.
Геня: Пошли, сынок, погуляем с мамой и папой.
Эльханан: Все, кто стоял между мной и смертью, уже умерли. Теперь между мной и смертью - никого.
Геня: Пошли, Эльханан!
Эльханан: Погодите чуть чуть.
Входит Авнер с тележкой, на которой чемодан. За ним - Беба с чемоданчиком. Оба одеты как туристы, они веселы и счастливы.
Авнер: Последний чемодан.
Эльханан: Погодите чуть чуть.
Последняя реплика переводчика:
Все (в зал): Идемте с нами!
Конец