6
После яркого жаркого лета природа погасла теплыми красками осени, а потом нарядилась в снежные зимние одежды. Это была вторая американская зима Вей. Она жила в маленькой квартирке, не так далеко от дома брата. Вей делила свое жилище с Джулией, американкой из Канзаса - девушка хотела стать актрисой и училась актерскому мастерству в Нью-Йорке. Вей играла на пианино, которое у нее больше никогда никто не отберет. У нее была работа и грин-кард. Ее тело расцвело, подобно экзотическому цветку. Она казалась всегда спокойной, прекрасной азиатской девушкой, но воспоминания о пережитых кошмарах прятались глубоко внутри. Вей достигла определенного равновесия в жизни, и ей хотелось бы сохранить такой порядок навсегда. Но как-то вечером, в конце января произошло событие, которое в корне изменило ее существование: Вей встретила Эдуардо Сольяно.
Вей играла на пианино в одном из баров отеля Мариотт Маркиз, с пяти до десяти вечера. Она начинала играть, когда бар заполнялся дамами, решившими сделать перерыв между покупками, и играла классиков и популярную музыку пятидесятых. Продолжала, играя Гершвина, Кола Портера, Ирвинга Берлина, Леонарда Берштайна. Это уже в часы аперитива. А закрывала вечер свингом и известными отрывками из Эллингтона, а клиенты тем временем заканчивали ужинать, и расслаблялись, пропуская по бокальчику виски.
Вечером бар посещали преимущественно бизнесмены, коммерсанты, немолодые пары, которые вдруг решили устроить себе медовый месяц. Зарплата Вей не была очень уж внушительной, но иногда ей перепадали довольно щедрые чаевые. Случалось даже, что какой-то гость отваживался на нечто более интимное, чем заказ любимой песни. Вей отклоняла предложения несколькими вежливыми словами и ледяной улыбкой. А факт, что Лан работал в этой же гостинице, придавал ей уверенности. Иногда вечером, после десяти, брат с сестрой возвращались домой вместе. Вей приходила к родным брата в гости, чтобы пожелать спокойной ночи четырем племянникам, и поболтать с Ичи. В этой семье, которая столь радостно приняла ее и у которой Вей прожила много месяцев, она чувствовала себя защищенной. В воскресенье она ходила к ним обедать, а потом, по интернету все связывались с Китаем, чтобы родные Вей могли убедиться, что у дочери все хорошо. Со временем, постоянно занимаясь, Вей заметила, что стала лучше играть, хотя бы потому, что могла полностью показать свои эмоции в любимых произведениях, чем часто вызывала слезы у слушателей.
Как-то вечером, когда ее нежные прикосновения разносили по залу меланхоличные ноты Rhapsody in Blue, Вей подняла глаза и встретилась взглядом с грустным мужчиной, который был чем-то похож на Роберта Редфорда. Она, ставшая ценительницей американского кино, любила этого актера.
Он в одиночестве сидел за столом, справа от пианино, держал в руках бокал виски и казался очень усталым. Ее поразила его красота. Вей решила, что мужчина – англичанин. Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Когда она закончила играть, тот подошел к ней.
- Ты великолепно играешь.
- Спасибо, - ответила Вей, опустив взгляд.
Из вазы, расположенной в середине своего столика, мужчина взял маленькую белую розу и положил на клавиатуру пианино.
- Спокойной ночи, - попрощался он. – Меня зовут Эдуардо.
- А я – Вей. И тебе спокойной ночи.
Вей заиграла известную мелодию, Smoke Gets in Your Eyes, а мужчина тем временем выходил из бара. Девушка улыбнулась, вспоминая, что почти всегда мужчины оставляли ей хорошие чаевые, а этот – всего лишь взятый напрокат цветок, но с такой элегантностью, будто бы подарил ей бриллиантовое колье. Этим вечером Вей ночевала у Лана, ведь назавтра, в воскресенье, она пообещала Ичи помочь с обедом, на который пригласили друзей и родственников.
Среди приглашенных и в этот раз не обошлось без очередного соотечественника, холостяка в поисках жены. Родные Вей никак не могли смириться с тем, что девушка не хочет заводить семью, и за последний год представили ей как минимум шесть кандидатов в женихи, и каждый обладал замечательной репутацией. Сегодня был черед некоего Хуксиана, владельца процветающего предприятия по уборке. Кандидат в женихи притащил сладости, цветы и калифорнийское вино. Он был довольно симпатичным парнем, остроумным и толковым – он очень занимательно рассказывал о своих проектах по развитию фирмы. И с ним Вей тоже была вежлива, но холодна. Лан и Ичи горестно вздохнули в очередной раз, они не могли понять, насколько Вей отвращала сама идея разделить постель с мужчиной.На месте любого молодого мужчины Вей представляла ныне покойного Вонга Чена, сразу начинала чувствовать его чесночное дыхание и начинала дрожать от ужаса, вспоминая перенесенное насилие, злобные удары, отвратительные оскорбления. Когда гости ушли, .Вей стала собираться на Манхэттен – на работу. Она пробормотала недовольной Ичи: « Вам с моим братом нужно уже успокоиться. У меня нет никакого желания выходить замуж».
Эти вечером,после окончания работы, Вей пришлось бы вернуться домой одной, потому что у Лана был выходной. До десяти оставалось несколько минут, и в баре находилось совсем немного клиентов. Вей отхлебнула фруктового сока и подмигнула Генри, пианисту, занявшему ее место. Генри предстояло работать до двух утра. Она заиграла первые ноты отрывка из Коула Портера, а потом ее коллега уселся за кресло, рядом с ней, играя с ней. Они закончили играть под аплодисменты клиентов. Вей поднялась, и собиралась пойти в подсобку, чтобы сменить одежду. Вдруг ей показалось, что она увидела Эдуардо.
- Привет, - тихо сказал он.
Ей показалось, что она увидела старого друга, и она ответила на приветствие.
- Ты уже поужинала?
- Я всегда ужинаю дома.
- Тогда давай я тебя провожу.
Девушка с недоумением посмотрела на него – в его глазах она увидела отражение собственной грусти.
- Хорошо. Я только переоденусь. Увидимся в холле.
Они вышли на Таймс сквер и пошли к станции метро на Пятой Авеню. Ветер колол, кусал их лица тысячью ледяных иголок, слова превращались в ледяные облачка пара, растворявшиеся в ночной темноте. После того как они вышли на Бруклин, они свернули на узкую улочку с двухэтажными коттеджами.
- Я почему-то думал, что ты живешь в китайском квартале.
- Здесь живут многие италоамериканцы и ирландцы. А это – дом моего брата, он женился на американке с китайскими корнями, а у ее родителей чудесный магазин китайского фарфора на конце улицы.
Улица была пустынной, только какой-то пьяница зигзагообразно брел по мостовой и орал старую ирландскую балладу. Из какого-то освещенного окна доносились отзвуки ссоры между мужчиной и женщиной.
Вей с Эдуардо остановились у лестницы старого дома.
- Мы пришли.
- Хорошо. Спасибо, что позволила тебя проводить.
- Почему ты это сделал?
- Не знаю, обычно я не провожаю домой девушек из музыкального бара.
- Обычно я не позволяю провожать себя до дома.
- Спокойной ночи, Вей, - улыбнулся Эдуардо, наблюдая за тем, как девушка поднимается по ступенькам и вставляет ключ в дверь. Вей открыла входную дверь, и посмотрела на грустного красивого мужчину, который ждал, пока она скроется за дверью. Вдруг, повинуясь какому-то непонятному импульсу, девушка предложила:
- Если ты еще не ужинал, предлагаю тебе разделить со мной ужин.
}Обновление от 02.02.15}
7
Эдуардо поднялся по ступенькам, остановившись у парадной двери, он долго смотрел на Вей, пока девушка не сказала: «Чего ты ждешь? Сейчас совсем заледенеешь.»
Вей шла перед Эдуардо по лестнице. Когда они зашли в маленькую квартирку, их встретила согревающая волна тепла. Жилище Вей было довольно-таки старым, со старенькой мебелью и истертым паркетом, истончившимися от старости коврами, скрипящими форточками.
Где твоя подруга?
- Поехала к родителям провести праздники и вернется только завтра.