Они сняли верхнюю одежду и повесили ее на стул. Вей пошла в кухню, а Эдуардо последовал за ней.
- Я женат. У меня прекрасная семья в Италии, я никогда не искал компании. Сегодня вечером мне нужно поговорить с кем-нибудь, - признался Эдуардо.
Она кивнула. Вей понимала, что он разрывался между желанием уйти и желанием остаться.
- Мне почти девятнадцать. В Китае у меня был муж. Он умер. Сейчас я счастливо живу одна.
Вей достала из холодильника круглое блюдо с разноцветной едой, которое можно было бы вполне поместить на обложку журнала.
- Что это?
- Рис басмати, цыпленок в миндальном соусе, и тонкие овощи, нарезанные полосками. Мой отец говорит, что повар может считаться поваром, когда, если нужно приготовить блюдо за десять минут, и причем восемь минут он режет овощи. В этом шкафчике посуда и столовые приборы. Накрой на стол, пожалуйста, а я пока сварю кофе.
Они расположились за столом в кухне, друг напротив друга. А ужин начали с кофе.
- Мне так хорошо с тобой. Тепло, - признался Эдуардо.
- У тебя такие грустные глаза.
- И у тебя. Это твое «счастливо живу одна» заставляет меня думать, что с мужем тебе не повезло. Но во сколько же лет ты вышла замуж?
- Меня насильно выдали замуж в шестнадцать, и это был неудачный брак. Но я не хочу говорить об этом.
- Я вчера остановился в отеле после долгого перелета. Я провожу больше времени в воздухе, чем на земле. Иногда я понимаю свою жену, которая не всегда меня сопровождает, особенно когда нужно торчать в самолете много часов.
- Значит, ты часто одинок.
- Больше, чем бы мне хотелось. И я тоже не хочу об этом говорить.
Они сидели у окна, переполненного ночным небом.
- Посмотри на луну, она больше и ярче, чем обычно. Она так близко, что, кажется, мы можем к ней прикоснуться. Она напомнила мне фильм с Шер, рассказывающей о лунной ночи, подобной этой, ночи, заколдовывающей и мужчин, и женщин.
- Я не часто хожу в кино, - признался Эдуардо.
- А я часто. Меня заразила моя соседка Джулия. Знаешь, она до сих пор мечтает, что однажды станет великой актрисой. А пока ей удалось сняться только в рекламе спрея для ног. И правда, показывают только ее пятки, мягкие и блестящие! – засмеялась Вей.
- А кем ты хотела стать, когда была маленькой?
- Девочкой я мечтала давать концерты, но жизнь повернулась совсем по-другому. Сейчас я счастлива уже оттого, что у меня есть работа, и я могу играть на пианино. В ближайшем будущем я бы хотела поступить в консерваторию. А ты?
Они закончили ужинать, и перешли в зал, который, как объяснила Вей, был одновременно и ее спальней. Нужно было только разложить диван, и кровать готова. У стены, конечно же, стояло пианино. Эдуардо покрутился на сиденье и сказал:
- Я работаю в мире кораллов. Эту профессию я унаследовал от своего отца, тот – от деда, дед – от прадеда, ну и так далее. Первый Сольяно, о котором мы знаем, был неаполитанским коммерсантом, который продавал необработанный коралл евреям в Ливорно, в седьмом веке. Мы по происхождению – неапольские евреи, в вечном конфликте с шумной душой южан-итальянцев и тихой бережливой натурой еврейского народа. Но уже в первых десятилетиях восьмого века мы стали христианами, и оставили Неаполь, чтобы переехать в близлежайший городок, Торре дель Греко. Там я живу и работаю. А ты буддистка?
- Мы, китайцы с островов, практикуем культ наших предков и живем согласно правилам великого мастера Конфуция, чьи поучения руководят каждым нашим поступком. Его жемчужины мудрости передаются от отца к сыну. А сейчас я приготовлю тебе чай с нашими травами. Их собирали мои родители, они живут в бедном квартале Тайпея, а у моего отца огород за городом.
Эдуардо последовал за Вей в кухню.
- Так ты из Тайваня, - заметил он.
- Но почти восемь лет я жила в Гонг Конге.
- А я недавно открыл представительство в Star Tower в Гонг Конге.
- Ты проводишь много времени в Китае?
- Нет. Я часто путешествую по миру, но мой дом, моя семья, моя фирма – в Торре дель Греко, в Италии.
- Театр Ла Скала – там же?
- В Милане, на Севере Италии, а я живу на юге.
Вей смешала разные травы в чайнике, залила кипящей водой, отфильтровала и наполнила две чашки.
- Этот чай поможет тебе заснуть и увидеть прекрасные сны.
- Мне обязательно надо это выпить?- спросил Эдуардо, с сомнением покосившись на чашку.
- Нет, если ты так недоверчив. Я не собираюсь тебя опаивать, чтобы обокрасть, - пошутила девушка.
- Я доверяю тебе, и никогда не думал подобного. Может, ты решила воспользоваться мной совсем по-другому, - в свою очередь, пошутил он.
- Хотела бы я… а сейчас тебе пора, потому что я устала и уже почти полночь.
- А Золушка – сегодня ею работаю я – должна возвращаться домой, - заметил Эдуардо, надевая пальто.
Уже в дверях Эдуардо протянул руку, желая приласкать девушку. Вей отпрянула и застыла. Она отреагировала инстинктивно, ей совсем не нужно было защищаться от этого нежного мужчины, который никогда не причинил бы ей вреда.
- Прости, - прошептала она, - любое прикосновение мужчины меня все еще пугает.
Эдуардо не стал ничего спрашивать, и просто собрался уходить. Вей остановила его, положила руку на плечо и пробормотала еле слышно:
- Если хочешь, можешь поцеловать меня.
Он улыбнулся и молча погладил ее по щеке. Вей вернулась в комнату и наблюдала за ним из окна.На следующее утро, когда она открыла дверь, на дверном коврике она увидела букет белого стефанотиса с приколотой запиской:
«Я спал как убитый и видел чудесные сны. Спасибо. Эдуардо».
8.
Девушка поднесла букет к лицу, чтобы вдохнуть запах. Она подумала, что с тех самых пор, как она вышла замуж, Эдуардо был первым мужчиной, которому ей хотелось бы доверять. Вей спросила себя, увидятся ли они снова. Она отправилась за покупками и заглянула в магазин Ичи, чтобы поздороваться с невесткой.
Ичи была в подсобке, открывала коробки, только что пришедшие из Китая.
- Ты вовремя пришла. Сейчас я приготовлю нам чай.
Мать Ичи присоединилась к ним, в то время как ее отец и еще один продавец встречали клиентов.
- Джерволино принесли нам свадебный список, достойный самого короля. Когда эти итальянцы женятся, они совсем не смотрят на расходы, - заметила синьора Донг.
- Утром я отвезла детей в школу, но у старшенькой, по-моему, началась простуда, -заметила Ичи.
- Куда ты сунула прайс на чайные сервизы? – в подсобку заглянул синьор Донг.
- Уже и чай нельзя спокойно попить, - пробормотала матушка Ичи.
- Утром мой муж вопил, не находя пены для бритья, а она была у него в руках, - сказала дочь.
Как только матушка Ичи вышла, та кинулась к Вей:
- Что с тобой происходит, милая?
- А почему вдруг ты меня спрашиваешь?
- Ты такая… другая какая-то.
- Какая?
- Ты кажешься… счастливой.
- Это так заметно?
- Расскажи мне все.
Вей не хотела делиться, но все-таки сказала:
- Вчера вечером, один из клиентов Мариотт-отеля проводил меня, я пригласила его на ужин… а потом он ушел.
- Ты что-то пропустила. Что произошло после ужина и перед его уходом?
- Мы только разговаривали.
- Мне надо в это верить?
- Придется.
- А если это все, то почему ты так покраснела?
Вей допила свой чай и пробормотала:
- Потому что первый раз в жизни, я чувствую что-то такое, что, как я думала, не почувствую никогда. Какое-то легкое головокружение, и мне хочется все время улыбаться.
- Да ты влюбилась!
- Не думаю. Не уверена. Не знаю…Я никогда никого не любила,даже девочкой. Ему чуть больше сорока и он женат. Он итальянец, постоянно в разъездах по миру, и говорит, что у него замечательная семья. Он не обычный самоуверенный мужлан, наоборот, у него огромная грусть в глазах. Через несколько дней он уедет, и я никогда его не увижу. Но вчера вечером я так ждала, что он меня поцелует, а он ничего не сделал. Мне кажется, это чудо. До вчерашнего вечера в каждом мужчине я видела потенциального насильника.