Среди самых популярных людей были герцог и герцогиня делла Грациа, жившие в Палаццо Вендрамин, в крыле которого жил и умер Вагнер, а также — княгиня Черногорская[53], которая, уступив свои права на престол своему племяннику Николе, поселилась в Венеции с сестрой и дочерью; мистер и миссис Иден; леди Лейярд; графиня Дрексель со своим мужем и двумя детьми; русский князь Лев Гагарин[54], долгое время живший в Венеции, и ругавший целыми днями итальянцев (он был привязан к графине Альбрицци, австрийке, получившей от него часть состояния) — вот люди, с которыми я часто встречался.
Разница между обществом сорок пять лет назад и обществом сегодняшнего дня состоит в том, что еврейских семейств тогда не принимали и они просто не участвовали во всем этом. Сегодня иностранное общество в Венеции полностью исчезло, а в итальянском обществе доминируют евреи. Даже музыкальный колледж, названный в честь прославленного Марчелло[55], обязан своим существованием евреям, так как его директор и профессора, все имеют отношение к этой расе. Однако следует признать, что ни в одной стране мира евреи так полностью не погрузились в интересы нации, среди которой живут, как в Италии, и что еще вероятно способствовало установлению такого хорошего взаимопонимания, это то, что итальянцы, будучи южной нацией, физически намного меньше отличаются от еврейской, чем северные народы.
Самыми сердечными были мои связи в кругу княгини Хатцфельдт. Она была дамой шестидесяти пяти лет, обладавшей большим интеллектом и интересовавшейся всем, хотя и глухой, но думаю, что ее глухота помогла нашей дружбе, потому что в тридцать семь лет у меня были великолепные легкие и я никогда не уставал разговаривать с ней достаточно громко. С ней рядом всегда находились два-три человека, кроме ее дочери баронессы Шлейниц[56], часто навещавшей ее; но главным украшением ее гостиной была молодая женщина, которую княгиня любила так, как будто она была ее собственной дочерью. Это была дочь знаменитого австрийского генерала барона Габленца, в замужестве за итальянцем, господином Актоном[57], братом знаменитой донны Лауры Мингетти из Рима, — одним из тех Актонов, которые, будучи моряками, отличились в трагической битве при Лиссе[58]. Этот господин Актон вскоре умер, почти ничего не оставив своей жене, но с помощью, оказываемой матерью, ей хватало на питание и на жизнь в Венеции в обустроенной ею со вкусом маленькой квартирке.
Палаццо Мапипьеро
Я видел часто мадам Актон. Она была заметной красивой дамой, обладала выдающимся умом и остроумием. Ее очаровательные простые черты, особый цвет лица, нежный, как у ребенка, производили еще большее впечатление, потому что ее красивые глаза были полны жизни и решимости. Ее характер являлся результатом сочетания двух совершенно разных натур: одна из них была отмечена тенденцией к объективности, тогда как другая склонна была быть субъективно-преувеличенной. Эта природная многогранность очаровывала людей. Скорость, с которой ее эмоции сменяли идеи одну за другой, часто подводили ее, вынуждая казаться фальшивой, тогда как никто не был более искренним, чем она. Многие люди никогда не могли понять ее, особенно ее мать, а ведь она ненавидела всё ложное, особенно фальшивые чувства.
Однажды вечером ее муж, будучи больным, подошел к двери в халате, держа в каждой руке по подсвечнику, и сказал: «Матильда, я умираю».
Она же ответила: «Мой дорогой, умирающие люди так не расхаживают»; и отвела его обратно в свою комнату, не проявив ни малейшей жалости к больному человеку. Она знала, что «я умираю» было намеренно преувеличенным, и это охладило ее.
Суровая по отношению к себе, она также была жесткой к другим, особенно к тем, кого не любила. К примеру, она знала все хитрости гондольеров, и первая мысль, которая пришла ей в голову во время эпидемии в Венеции, была о том, что польза этой инфекции — в уменьшении численности гондольеров[59].
Когда она обсуждала какую-либо тему с мужчинами, чьи идеи были неразумны или запутанны, она отвечала им с неоспоримой логикой — так, что те предпочитали изменить тему разговора.
Однажды вечером у княгини Хатцфельдт, когда там присутствовал граф Гобинб[60], чьими произведениями Вагнер безмерно восхищался, этот писатель вступил в конфликт с мадам Актон по вопросу о ясновидении. Он рассказал историю о случае, когда, гуляя по парижским бульварам, ему внезапно привиделось, что башня, которую он видел где-то в Индии или Китае, рушится. Несколько часов спустя, первым, что он увидел в газете в кафе, была публикация этого факта.
53
Княгиня Даринка Петрович (девичья фамилия Квекич; 1838–1892) — вдова черногорского князя Данило Петровича, убитого из родовой мести в 1860 г.; после его смерти на княжеский трон взошел их племянник Никола I, позднее первый (и последний) черногорский король.
55
Венецианская консерватория, основанная в 1867 г. и названная в честь музыканта Бенедетто Марчелло.
56
Мария фон Шлейниц (Marie von Schleinitz, урожд. фон
57
Матильда-Мария Актон (Acton), урожд. баронесса фон Габленц- Эскелес (von Gablenz-Eskeles; 1859–1889) — жена неаполитанского военного моряка Густаво Актона.
58
В битве при Лиссе в Адриатическом море (1866) итальянский флот потерпел поражение от австрийского; Лаура Мингетти, урожд. Актон, жена итальянского премьер-министра, была хозяйкой политического салона в Риме, в то время как ее три брата служили военными моряками (их отец Карло Актон был неаполитанским флотоводцем).
60
Граф Жозеф-Артюр де Гобино (Joseph Arthur de Gobineau; 1816–1882) — французский писатель и дипломат.