Что же касается личности, способной остановить этот процесс, можно смело утверждать, что в нашей истории это удалось только И. В. Сталину.
Роль личности
Через 20–30 лет уже никто не будет знать, кто такие Горбачев и Ельцин. Еще лет через 10 – кто такой Путин и последующие президенты России. Кто такой Сталин, будут знать все и всегда. Не будем рассматривать фигуру Сталина в контексте репрессий, имевших место в СССР, об этом поговорим отдельно, когда начнем анализировать Систему, являющуюся первопричиной процесса распада. Отметим только, что какие бы обвинения ни выдвигались в адрес этого политического гиганта XX века, он, безусловно, был ярко выраженным созидателем, в отличие от всех без исключения лидеров постсталинского периода. Вся его деятельность была в конечном счете направлена на созидание государства, экономики, культуры. Он, единственный из правителей Советской России, не имел личных или клановых интересов, но полностью руководствовался интересами государства, как он их понимал. „Государство – это я!“ – утверждал король Солнце. „Я – это государство!“ – считал Сталин. Он сумел остановить процесс распада, построив государство с мощной экономикой и создав механизм управления этим государством, так называемую командноадминистративную систему. Отметим мимоходом, что в дальнейшем неэффективной оказалась не командноадминистративная система как таковая, но командноадминистративная система, кастрированная его преемниками и советской элитой, больше всех пострадавшей от сталинской системы. И эта кастрация демонстрирует важнейший элемент процесса распада. Если отбросить репрессии против крестьянства (это отдельный вопрос), то можно заметить, что репрессивный аппарат, созданный Сталиным, вел непрекращающуюся борьбу с советской элитой, основную часть которой составляла партийно хозяйственная бюрократия. Девяносто девять из ста репрессированных были представителями союзной или региональной партийной или государственной бюрократии. Крупный деятель РКП(б) Ю. Ларин в книге „Частный капитал в СССР“, изданной в 1927 году, представил анализ деятельности советской бюрократии в период нэпа, что во многом объясняет репрессивную политику Сталина. „Первый период, период 1921–1923 гг., характеризуется преимущественно тем, что в это время частный капитал возникал путем перекачки в частные руки государственных средств разнообразными способами и методами. Можно сказать, что та буржуазия, которая действовала в первый период нэпа, вступила в этот нэп почти с голыми руками, очень мало, часто почти ничего не имея за душой, кроме своей предприимчивости, кроме связей в различных советских учреждениях, кроме готовности идти на всякое преступление ради обогащения. То обстоятельство, что она имела возможность таким путем добиться довольно больших, как мы увидим, успехов, объясняется, разумеется, не в малой мере и общеизвестным пороком нашего государственного аппарата. Иначе сказать – теми бюрократическими извращениями, наличие которых давало и иногда и теперь дает возможность на хозяйственном фронте частному дельцу превращать госорганы в орудия и средства обогащения“. Другими словами, в молодой советской республике стихийно сложилась корпорация, состоявшая из новых капиталистов (нэпманов) и партгосноменклатуры, вследствие чего начала выстраиваться модель корпоративной экономики, о которой мы поговорим позже, поскольку первая попытка элиты создать „экономику под себя“ была жестко пресечена Сталиным.
Пример нэпа наглядно демонстрирует поведенческую модель русской элиты в условиях относительной свободы и возможности личного обогащения. Сталин, столкнувшись с этим явлением, твердо усвоил тот непреложный факт, что либо он заключит элиту в строгие рамки, либо будет отстранен от власти, а государство развалится, как карточный домик. История государства Российского свидетельствует, что наибольших успехов оно достигало при правителях, сумевших заключить элиту в строгие рамки государственного управления. Петр I, Екатерина II, И. Сталин репрессивными методами заставили элиту работать не только на себя, но и на государство. Петр I нещадно рубил головы русской элите и эффективно использовал иностранцев. В правительстве Николая I иностранцы составляли 80 %. Во времена Екатерины II Степан Шешковский в специально оборудованном для этих целей помещении нещадно сек высокопоставленных русских чиновников, невзирая на титулы и звания. „Все кнутобойствуешь?“ – спрашивал его при встречах Потемкин. В противостоянии с элитой погибли два российских императора. (Последующие монархи, начиная с Александра I, благоразумно отступали от своих планов переустройства России, когда конфликт с элитой приобретал угрожающий характер.) Советская бюрократическая элита лишила власти двух генсеков, причем второй был свергнут путем раскола великой страны. Поэтому мы в последующих главах не раз зададим себе вопрос: „А был ли у Сталина другой способ сохранить государство?“ Это в корне меняет представление о советском лидере.
Элита, состоявшая из удельных князей, раздробила целостное государство Киевскую Русь и несколько столетий терпела иноземное иго, искренне считая его меньшим злом, чем ущемление монархом их личных интересов в пользу единого государства. Первая серьезная угроза распада государства Российского была создана элитой в период Смуты, но тогда распада не допустили низы, объединившиеся и профинансировавшие восстановление целостности России. Рассматриваемые ниже характерные черты русской элиты позволяют сделать вывод, что именно она являлась фактором, постоянно стимулировавшим процесс распада, начавшийся в начале XX столетия и закончившийся распадом России в 2014 году.
Характерные черты советской и русской элиты
Мне вспоминается один случай. В 1996 году, работая в Петербурге, я видел, в какой бедности жили инженеры предприятия, у которого моя фирма закупала производимый им товар. Это были знающие, интеллигентные и глубоко порядочные люди. И както в разговоре с владельцами предприятия я посетовал на их бедственное положение. Один из совладельцев задал вопрос: „А почему вас это так трогает?“ – „Просто люди вызывают сострадание. Умные, порядочные“ – „Посадите любого из них в кресло директора департамента министерства, – отвечал он, – и через несколько месяцев вы увидите мурло, которое можно расстреливать без суда и следствия“. Мне представился случай убедиться в его правоте. Оказавшись в Москве в 2004 году, я встретил одного из этих бывших инженеров в одном из министерств. Это был уже совсем другой человек. Самодовольный высокомерный чиновник, казалось, упивался своим могуществом, ведь от него зависело решение вопроса, по которому я приехал в Россию. В дальнейшем один из его приближенных сообщил мне, что для положительного решения потребуется некая сумма. Этот случай мы вспомним не раз, когда будем препарировать Систему, являющуюся первопричиной процесса распада.
Первое, что сделала советская элита после смерти Сталина, – обезопасила себя от государства. В Советском Союзе сложилась система, при которой лица, от которых зависело решение важнейших вопросов, были фактически освобождены от серьезной ответственности. Это была настоящая каста неприкасаемых, То, за что при Сталине чиновник мог поплатиться головой, стало сходить с рук. При этом представители элиты зорко следили, чтобы новая система не давала сбоев. Постепенно сталинский тип чиновника, боявшегося всего и вся, трансформировался в новый тип, здравствующий и поныне, слегка модифицированный в соответствии с новыми постсоветскими условиями. Этот тип ничего не боится и не имеет никаких интересов, кроме личных.
Психология советского чиновника
Чинопочитание.Эта черта, описанная русскими классиками, на первый взгляд кажется простой и понятной. Однако при детальном рассмотрении становится ясно, что она является немаловажным элементом системы управления, создающим стимул, при котором для чиновника приоритетом являлись интересы не государства, а вполне конкретной личности. Начальника. Данная реальность порождала чаще всего незначительные, но многочисленные сбои в системе управления, поскольку интересы начальника (в особенности в высшем эшелоне управления) не всегда совпадали с интересами государства. И именно фактор личной преданности был главным критерием в системе подбора и расстановки кадров, став причиной интеллектуальной деградации советского партийного и государственного аппарата. Шансы кандидата, интеллектуальный и профессиональный уровень которого были выше, чем у будущего начальника, равнялись нулю. Кому нужен потенциальный конкурент? Таким образом, интеллект каждого последующего начальника был ниже предыдущего. В результате к концу брежневского периода руководители с мышлением рядового эксперта возглавляли главки и министерства.