В идеологическом противостоянии между СССР и Западом активно использовались два аргумента, на практике оказавшиеся мифами. Миф Запада – преимущество частной собственности. Миф советских идеологов – преимущество государственной собственности. В конечном счете стало ясно, что эффективность экономики зависит не от формы собственности на средства производства, а от эффективности системы управления экономикой и финансами. Однако ельцинские реформаторы для оправдания своих действий взяли на вооружение западный миф, утверждая, что рынок все поставит на свои места, и, используя чиновничество, передали в частные руки рентабельные государственные предприятия, в первую очередь в добывающих отраслях. Мимоходом отметим, что именно в период приватизации получила бешеное развитие первопричинапроцесса распада. Образовалась пси система, сформировавшая новую поведенческую модель русской элиты.Выдвинутый одним из руководителей ВКП(б) в этот период лозунг был подхвачен обществом и чуть не послужил причиной гибели СССР. „Обогащайтесь!“ – призвал население Н. И. Бухарин, не принявший в расчет того факта, что в России обычно все выливается в маразм. Зато это хорошо понимал и учитывал И. В. Сталин, который считал, что обогащаться рано. Нужно в преддверии войны сначала построить современную индустрию и армию.
С момента прохождения некой критической точки своего развития псисистема стала неподконтрольна государству. И можно с уверенностью сказать, что данное явление исключало построение системы управления, способной сохранить целостность государства. Именно в период приватизации произошло окончательное сращение бизнеса, который сразу же приобрел криминальный характер, с государственным аппаратом, т. е. новой русской элитой. В свое время аналогичные события вынудили Сталина ликвидировать нэп. Пси система, являвшаяся первопричиной процесса распада, существовавшая в России многие века, то вспыхивая, то затухая, в зависимости оттого, кто в этот период стоял во главе государства, заключенная в экономические и административные рамки Сталиным, после разрушения этих рамок в постсоветский период подчинила себе русскую элиту, жестко расправляясь с теми, кто пытался ей противостоять. (Такие личности в постсоветский период были, но исчислялись единицами.) Попав в ряды русской элиты, человек автоматически становился марионеткой, управляемой псисистемой, и в своей деятельности в первую очередь руководствовался необходимостью ее сохранения. Основой сохранения пси системы стала ее безопасность.Элита получила бесконтрольную свободу действий, без какихлибо последствий и реакции со стороны государства. С момента прихода к власти Ельцина и до распада страны в 2014 году к уголовной ответственности не был привлечен ни один крупный представитель элиты.
Система распределения рентабельной государственной собственности, созданной в СССР, привела к построению единственно возможной при такой постановке вопроса экономической модели, которая получила название „олигархический капитализм“. Это была современная копия распавшейся в 1917 году российской тупиковой экономической модели. России удалось, вопреки старинной пословице, дважды войти в одну и ту же реку.
Не будучи ленинистом в классическом понимании этого слова, я вынужден признать, что большинство ленинских суждений о русском капитализме XIX–XX веков соответствовали действительности. В. Ульянов не был экономистом, но превосходно владел диалектикой, вычленяя причинноследственную связь явлений российской действительности, что позволяло ему довольно точно прогнозировать последующие события. Его наблюдения и выводы, изложенные в многочисленных статьях о капитализме, утратили актуальность во второй половине XX века и вновь актуализировались в начале XXI века. В постсоветской России несколько раз возникала „революционная ситуация, когда верхи не могли жить постарому, а низы не хотели“. Но революция, опять же по Ульянову, не состоялась в силу отсутствия такого необходимого элемента, как революционная партия, способная взять власть. В этой связи необходимо сказать несколько слов о тогдашней Коммунистической партии России, ушедшей в небытие сразу же после распада страны. Бывшие функционеры КПСС во главе с Г. Зюгановым с точки зрения классического ленинизма были ревизионистами, отказавшимися от марксистской идеологии, в первую очередь от теории классовой борьбы, используя название КПРФ как бренд. Но, в отличие от своих предшественников, ревизионистов начала XX века, зюгановцы использовали парламент не для борьбы за власть, а для реализации своих бизнеспланов, т. е. лоббистской деятельности. Приход к власти изначально не входил в их планы.
Создав экономическую модель, уже опробованную в Российской империи, ельцинские реформаторы автоматически создали социальные предпосылки к революции, т. е. к распаду. В России появился исчезнувший в советское время класс люмпенпролетариата, который во все времена был основной ударной силой всех революций. В начале XXI столетия властям удавалось направить энергию люмпенов в националистическое русло. Однако (и по Ульянову это было неизбежно) в период, непосредственно предшествовавший распаду, националистические лозунги типа „Россия для русских“ уступили место лозунгам классовым: „Бей богатых!“ и „Долой власть капиталистов!“
Но вернемся к постсоветской элите. Если говорить о крупном бизнесе, то здесь с самого начала просматривалась идеологема „как можно быстрее выкачать максимально большой капитал и переправить его за границу“. Было очевидно, что бизнесбюрократия не связывала свое будущее с Россией, вследствие чего к процессу распада относилась спокойно, заняв позицию стороннего наблюдателя. В этой связи нет необходимости останавливаться на этом элементе триады.
Политики и бюрократия в период ельцинского правления являлись раздробленной, но самостоятельной группой, выражавшей интересы крупного бизнеса, в то время неподконтрольного власти. В постельцинский период, с образованием бизнесбюрократии, ее представители подмяли под себя не только бизнес, но и само государство.
Странное образование
Приблизительно с 2005–2006 гг. страна, носившая в то время название „Российская Федерация“, превратилась в довольно странное образование, единое деюре и раздробленное дефакто. Парадокс раздробленности заключался в том, что она строилась не на территориальном принципе, а на кастовом. В эти годы общество было разделено на касты, подобно Индии прошлого века. Образовались свои брамины и свои парии. При этом спонтанно были скопированы многие черты индийской кастовости. Например эндогамия, т. е. заключение браков между представителями касты. (Правда, были и исключения из правил. Скажем, среди представителей бизнесбюрократии одно время было модно оставлять старых жен и жениться на молодых „куклах“, иногда на своих секретаршах.) Наследственное членство.В годы, предшествовавшие распаду, госорганы, госкорпорации и госбанки были укомплектованы родственниками того или иного иерарха. Укоренилось и такое правило индийской кастовости, как ограничения на выбор профессии. „Человеку с улицы“ было невозможно получить работу в ряде государственных учреждений.
Вызывает интерес отношение русских к этой архаичной индийской модели построения общества. Их возмущала не кастовость как таковая, а собственная принадлежность к низшей касте. В глубине души они хотели не ликвидации каст, а перехода в вышестоящую касту.
В ряде случаев кастовость закреплялась законодательно. (Официальные инструкции милиции о неприкосновенности представителей ряда каст на дорогах). К 2010 году вследствие кастовости фактически перестал существовать ряд государственных органов. (Законы, которые пеклись, как блины, в России не работали никогда.) Силовые структуры, призванные охранять интересы государства и общества, стали работать на себя и на высшие касты. То же можно сказать о ряде министерств. К 2012 году в результате действия псисистемы управление страной было фактически парализовано и не подлежало восстановлению. Правительство не могло добиться реализации ни одного решения.
В этом плане вызывают интерес действия руководства Уральской республики, которое сразу же после распада Российской Федерации провело „шоковую терапию“. За решеткой оказались более 12 тысяч чиновников бывшей Екатеринбургской области. Более сотни чиновников и милицейских генералов были публично казнены. Эти меры жестко критиковались как странами Европы, так и новыми русскими государствами, однако через два года Уральская республика обогнала по темпам экономического роста все новоявленные русские государства…».