– Что-что?
– Забыл, как люди выглядят, говорю! Вот, книжку по теории метаморфизма взял, зачитался… А там зевнуть не успел, как…
– Сколько? – невозмутимо спросил мужчина. Девять глаз с удивлением обратились к нему, явно ожидая пояснений. – Сколько слуг ты сожрал, прежде чем понял, что таким образом человеческий вид тебе вернуть не удастся?
Повисло молчание. Кибар разлил чай, и монстр наконец-то ответил:
– А в чашку тебе не плюнуть за такие вопросы? Живы твои слуги. Правда, дворецкого инсульт хватил… Но я пошумел, внимание привлек – должны откачать. А мне сейчас достаточно с людьми просто рядом посидеть, вспомнить…
– Тебя никто и не гонит. А что касается дворецкого – рано или поздно, но с твоим появлением его инсульт стал неизбежен. Удивляюсь, как меня самого удар не хватил, пока я пытался понять, кто же это сидит в моем чайном павильоне. Не в обиду присутствующим, – гном кивнул, принимая извинение, – но я не привык, чтобы по моей территории ходили посторонние, да еще без моего ведома. Да еще такие, на которых все исследующие заклинания дохнут… Но все же, Омега, если это твой глюк, то почему его вижу я?
– Потому что, строго говоря, он не глюк…
Омега! Имя загремело в ушах у гнома, повторяясь на разные лады. Это имя… что-то оно значило. Что-то важное крылось в нем. Но что – вспомнить никак не получалось. Пытаясь поймать ускользающие мысли, Витаро почти полностью прослушал ответ, и вернулся в свою двойственную реальность только к концу монолога:
– …А потому мы имеем совпадение изменения пространственных, социальных и нравственных координат… Хотя последнее крайне незначительно, но сам факт важен. Накладываясь на цикличную пространственную аномалию, да и общую ненормальность его родного мира, это дает непрогнозируемый сдвиг по временным координатам, заданный лишь вектором желания оказавшегося в фокусе индивидуума, – монстр, кожа которого приобрела почти нормальный телесный цвет, вдруг глухо застонал. Провел значительно увеличившейся ладонью по голове, ненароком срывая щупальца с глазами, и хрипло закончил:
– А вообще прекрати меня спрашивать о том, о чем я не знаю. Знаешь, как голова болит после таких ответов?
– Знаю, что голова будет болеть у академиков, когда мы к ним таки доберемся. Только что ты выдвинул две новых теории – в магии пространств и во взаимосвязи сущностей. Ну а малых гипотез, которые возникают из-за некоторых твоих оговорок я просто не считаю… Как и того, что ты – живое доказательство теории единой инфосферы, и умудряешься черпать из нее сведения без всякого проявления в одиннадцати доступных для наблюдения измерениях. Что, кстати, противоречит всем основополагающим теориям этих самых измерений… По морде тебе дать что ли, скотина?
Почти нырнувший в свою пиалу Витаро вздрогнул от неожиданности – настолько последняя фраза выбивалась из общего течения беседы. Посмотрев на соседей по столу, гном понял, в чем дело – все это время Омега продолжал возвращаться в человеческий облик, и в итоге оказался похож на ближайших к себе разумных. От гнома он взял рост, бороду и прическу – выбритые лоб, темя, и полоса шириной полпальца на затылке между ушами. А все остальное – то есть лицо, цвет кожи и волос – от человека. И теперь мужчина в черном весьма раздраженно смотрел на уменьшенную копию себя самого, одетую в нелепую цветастую хламиду.
– Хранитель, не позорься перед гостем! Сейчас я свою внешность не контролирую, можешь мне поверить.
– Гостем, говоришь… и сколько он у нас пробудет?
– Ну, пока не услышит что-то важное, что поможет ему дальше продвинуться в осмыслении бытия… Хотя, это я гоню. Наверное, недолго, – Омега повернулся к Витаро, впервые посмотрев ему в глаза. Во тьме, куда канули воспоминания гнома, что-то задергалось под взглядом этих красных змеиных глаз, но пробиться на поверхность все же не смогло. – Ты мудро делаешь, что молчишь. Сказанное слово может привязать тебя к этой реальности… а может и не привязать, тут уж как повезет. Но раз ты вообще оказался в такой заднице, то рассчитывать на свое везение не стоит. В некотором роде, это знаковое чаепитие, – ни с того ни с сего сменил тему Омега, и указал на третьего собеседника. – Он – служащий порядку, я – живущий Хаосом, и ты. Твой долг зовет к порядку, но твое желание ведет к хаосу. Вся горечь и вся сладость в том, что у тебя не получится остановиться на полпути. Главное, не заблуждайся насчет смысла понятий.
Омега взял свою пиалу, но увидев вопросительные взгляды гнома и человека, неохотно добавил:
– Порядок – это не добро и не созидание. Это лишь сохранение. А хаос – это созидание, но неотделимое от разрушения. И по сложившейся традиции сначала всегда идет разрушение. А до созидания дойти удается немногим. И почти никому – до созидания в одном цикле от самолично начатого разрушения. Трое врат Хаоса – созидание, разрушение и безумие – на самом деле один большой провал в непознаваемое… И на этой глубокой мысли предлагаю молча насладиться чаем, тем более что это действительно чай, а не те ромашковые помои, что обычно лакает наш Верховный Хранитель…