Поэтому, не вижу смысла томить.
— Ну…?
— Они делают приличные успехи, маленькие орзо, — говорит Роуэн больше себе, чем мне, поскольку его взгляд по-прежнему прикован к следу крошечных белых червей, направляющихся в мою сторону. Когда он поднимает глаза от пола, они встречаются с моими с нетерпеливой улыбкой. — Хочешь пообедать?
Я смотрю на незнакомца равнодушным взглядом и указываю на свою окровавленную рубашку с отпечатками ботинок.
— Если только ты не хочешь посидеть здесь со мной…не…?
— А, точно, — говорит он, нахмурившись, направляясь к трупу Альберта. Он шарит по карманам, но ничего не находит. Когда поднимает взгляд на раздутую шею, то издает тихий торжествующий звук, вытаскивая мой нож, прежде чем дернуть за серебряную цепочку, звенья которой щелкают от сильного рывка. Он поворачивается ко мне с улыбкой, когда встает, его пальцы сжимают ключ, который лежит у него на ладони.
— Прими душ. Я найду тебе какую-нибудь одежду. Потом спалим дом дотла.
Роуэн отпирает дверь и протягивает руку в тень моей клетки.
— Давай же, Черная птичка. Устроим барбекю. Что скажешь?
2
РАЗВЛЕЧЕНИЯ И ИГРЫ
РОУЭН
Ткачиха сфер.
Я сижу за столом напротив гребаной Ткачихи.
И она чертовски красива.
Волосы цвета воронова крыла. Теплые карие глаза. Россыпь веснушек на щеках и маленьком носике, который немного покраснел. Она прочищает горло и делает большой глоток пива, а затем хмурится, ее взгляд прикован к бокалу, когда она отодвигает его.
— Ты заболела, — говорю я.
Глаза Слоан встречаются с моим настороженным взглядом, потом ее внимание переключается на наше окружение. Ее острый взгляд лишь на мгновение задерживается на одном столике с посетителями, прежде чем переместиться на следующий. Слоан очень нервная девушка.
Ну, это оправданно, учитывая все обстоятельства.
— Три дня в этой адской дыре сказались на мне. Слава богу, черт возьми, что там была вода, — она тянется к диспенсеру для салфеток и достает одну, чтобы высморкаться. Ее взгляд снова встречается с моим, ненадолго задерживается. — Спасибо, что выпустил меня.
Я пожимаю плечами и потягиваю пиво, молча наблюдая, как ее взгляд скользит к официанту, который выходит из кухни с заказом для другого столика. Слоан попросила кабинку на полпути к окну, указав именно на ту, которую она хотела, когда хозяйка провела нас в другое место. Теперь я понимаю почему. Мы сидим на равном расстоянии между парадным входом и запасным выходом рядом с туалетами и кухней.
Она всегда такая взбалмошная, или время, проведенное в клетке Альберта, напугало ее? Или это из-за меня?
Она мудра, раз проявляет осторожность.
Мои глаза не отрываются от нее, и я пользуюсь возможностью открыто оценить свою спутницу по ужину, пока она осматривает ресторан. Слоан перекидывает влажные волосы через плечо, и мой взгляд опускается к ее груди, как это происходит каждые две минуты с тех пор, как она вышла из ванной Альберта Бриско в футболке «Pink Floyd» и без лифчика.
Без лифчика.
Эта мысль эхом отдается в моем мозгу, как церковные колокола ясным воскресным утром.
Ее тело соблазнительное и сильное, она сотворила какое-то колдовство над украденной одеждой, которая должна выглядеть совсем не сексуально, учитывая, что она взята из шкафа Бриско. Даже его джинсы хорошо смотрятся: подолы длинных штанин закатаны до лодыжек, а мешковатая талия перетянута двумя красными платками, связанными вместе, образуя импровизированный пояс. Она завязала низ футболки узлом так, что она стягивается на талии, показывая полоску соблазнительной кожи и проколотый пупок, когда с измученным вздохом откидывается на спинку кабинки.
Без лифчика.
Мне нужно взять себя в руки. Ради всего святого, она же Ткачиха Сфер. Если она поймает меня на том, что я пялюсь, то выколет мне глаза и намотает на леску прежде, чем я произнесу слова «без лифчика».
Слоан поводит плечом, не помогая моей миссии отказаться от мантры «без лифчика». Пальцами она щупает сустав, и легкая гримаса боли искажает ее черты. Она хмурится, когда ее глаза встречаются с моими.
— Он пнул меня, — объясняет она, массируя плечо в ответ на мой невысказанный вопрос. — Я ударилась плечом о край клетки, когда падала внутрь.
Мои руки сжимаются в кулаки под столом, когда раскаленная добела ярость разгорается в венах.
— Ублюдок.
— Ну, а я ударила его ножом в шею, так что, думаю, это было оправдано, — ладонь Слоан скользит вниз по руке, и она шмыгает носом, морщась. Чертовски очаровательная. — Он успел закрыть меня, прежде чем упал. И ржал, как придурок.
Подходит официантка с двумя тарелками ребрышек и одной с картошкой фри, за что Слоан бросает на еду голодный взгляд. Когда перед ней ставят тарелку, она улыбается, и рядом с ее губой появляется маленькая ямочка.
Мы благодарим официантку, которая на мгновение задерживается на периферии, Слоан говорит, что нам больше ничего не надо. Когда женщина уходит, Слоан хихикает, и ямочка на ее щеке становится еще глубже.
— Только не говори мне, что с тобой это случается так часто, что ты даже не замечаешь. Это удручает.
— Ты про что…?
Взгляд Слоан устремляется к официантке, и я следую за ее взглядом к женщине, которая бросает улыбку нашему столику через плечо.
— О боже мой, я и правда не замечаю. Вообще, — Слоан качает головой и отрывает ребрышко на своей тарелке. — Что ж, приготовься, красавчик. Последние три дня мой желудок поедал близлежащие органы, и я съем эти гребаные ребрышки самым неподобающим для леди способом.
Я ничего не говорю, прикованный к виду ее идеальных зубов, когда она вгрызается в дымящуюся плоть, соскальзывающую с серой кости. Капля соуса барбекю собирается в уголке губ, она высовывает язык, чтобы слизать, а я чуть не подыхаю, черт возьми.