— Это было по-другому, — говорит она. — Ты был в своей естественной стихии. Это… определенно не то.
Я выдыхаю в знак согласия, но больше ничего не говорю.
— Но ты вроде как должен мне доплату за победу в этом году, — говорит Слоан, подходя ближе.
Я бросаю на нее подозрительный взгляд, прислоняясь к раковине из нержавеющей стали.
— Почему это?
— Во-первых, спасла тебя от асфиксии. Я думала, это вроде как очевидно, — отвечает она, пожимая плечами. Она останавливается вне пределов досягаемости и покусывает краешек нижней губы. — Мне очко.
— Какое еще очко?
— Очко за победу.
— Подожди, — говорю я, качая головой. — Я не претендовал на победу в прошлом году, когда втоптал тот кусок дерьма в землю за то, что он шпионил за тобой.
— Честно говоря, ты тоже вроде как шпионил.
Я усмехаюсь, но это звучит натянуто.
— Ничего я не делал.
— Нет? Насколько я помню, ты был практически вжат в стену, напряженно слушая, как я занимаюсь своими делишками.
— Я слушал, как этот ублюдок в розовом галстуке дрочил на тебя. Так что, нет.
— Конечно, — говорит она с безразличным взглядом. Она поворачивается к Дэвиду, долго смотрит на него, прежде чем развернуться на пятках и смерить меня свирепым взглядом своих зелено-золотых глаз. — Дэвид.
Мой взгляд перемещается на отсутствующее выражение лица мужчины, который сидит на столе для приготовления пищи, все еще с болтающимися ногами.
— Что с ним? — спросил я.
— Дай ему работу.
Я фыркаю от смеха.
— Работу, — еще один громкий смех вырывается из груди, прежде чем реальность доходит до меня. Она чертовски серьезна. — Что за хрень?
— Ты меня слышал. Работу, — Глаза Слоан сужаются, когда я качаю головой. Она делает шаг ближе и пронзает меня убийственным взглядом. — Мы не можем оставить его в таком состоянии.
— Конечно, можем. Пусть радуется, что его не сожрали. Он вне подозрений. Увернулся от пули. Или вилки, — говорю я.
— А теперь у него ничего нет. Ты можешь дать ему работу. Цель.
— Ты заметила, что мы в Кали-гребаной-Форнии? Я живу в Бостоне, Слоан. Как, черт возьми, я его туда привезу, не вызвав подозрений?
— Не знаю, — говорит она, пожимая плечами, с выражением безразличия на лице к этой дилемме, которую она свалила мне на колени. — Если никто не заявлял о его пропаже, ты можешь просто… забрать его.
— Это тебе не Уинстон. Я не могу положить его в переноску для кошек и взять с собой.
Слоан вздыхает и пытается не закатить глаза, хотя ей отчаянно хочется.
— Расследуя, я не нашла ничего о пропавшем человеке, подходящим под его описание в этом районе. Если Торстену нужен был слуга на длительный срок, он, видимо, взял кого-то, чье отсутствие никто не заметил. Скажи, что это твой брат. Он не будет перечить.
— Это эпически плохая идея, Черная птичка.
— Тогда отвези его в больницу и уезжай. Если он попадет в новости, то свяжись с ними, предложи встретиться. Просто скажи, что тебя тронула его история или что-нибудь в этом роде.
— Меня не трогает его история, — смотрю на Дэвида, который наблюдает за мной без тени интереса или осознания. — Без обид, приятель.
Он не отвечает.
Я провожу рукой по лицу и пронзаю ее умоляющим взглядом.
— Послушай, Черная птичка, мило, что ты стараешься ради него. Правда. Но это огромная просьба, и, возможно, ему будет лучше здесь. Я уверен, что у него где-то есть семья, люди, которые хотят знать, где он находится, они позаботятся о нем. Мы даже не знаем, что он умеет, благодаря этому ублюдку Торстену.
— Спорим, он умеет мыть посуду, — ничуть не смутившись, Слоан отворачивается от меня и подходит к Дэвиду. Обхватывает его запястье, и он опускает взгляд на ее прикосновение. — Пойдем со мной, хорошо?
Легким толчком Дэвид соскальзывает со стола и следует за Слоан. Я освобождаю им место, чтобы они остановились рядом со мной у промышленной посудомойки. Она берет несколько тарелок и вручает их Дэвиду, отводит его к стойке, с ободряющей улыбкой, и ее чертова ямочка наполняет меня в равной степени теплом и тревогой.
— Поможешь мне помыть посуду, Дэвид? Просто складывай в стеллаж, а затем открывай вот так, — она демонстрирует, как открывать и закрывать отдельно стоящую машину, потом показывает как заполнять стеллаж, что он делает немного быстрее, чем я ожидал. При ее поддержке он успешно выполняет все последующие действия, а когда цикл завершается, вынимает чистую посуду и оставляет ее сушиться на кухонном столе. — Это было потрясающе. Видишь, Роуэн? Он справился на ура.
Я борюсь с желанием застонать, когда сияющая улыбка Слоан озаряет меня.
— Ради всего святого. Ты как ребенок, выпрашивающий конфету.
— Пожалуйста? Очень прошу. Сильно пресильно, — говорит она, останавливаясь передо мной. Ее изящные руки обхватывают мои бицепсы нехарактерным для нее жестом, кроваво-красные ногти, словно когти, впиваются в мою кожу. — Я отдам тебе право на победу за прошлый год. Все, что захочешь.
Я сглатываю и сопротивляюсь желанию либо растерзать ее, либо убежать. Мои ноги остаются на месте, а глаза сужаются от скептицизма.
— Все, что я захочу?
Она кивает, но ее лоб хмурится, как будто она начинает осознавать, во что ввязалась.
Моя медленная улыбка порочна.
— Ты уверена в этом на сто процентов.
Ее лицо морщится. Моя улыбка растягивается.
Дэвид делает отрыжку.
И вот так просто моя улыбка исчезает.
— Черт возьми. Я еще пожалею об этом, да?
Слоан подпрыгивает на месте.
— Тогда мне тоже одно очко, — предупреждаю я.
— Хорошо.
— И ты поможешь мне убраться.
— Думала, это очевидно, учитывая, что я вымыла миску с твоей блевотиной.
Я испускаю тяжелый, продолжительный вздох.
— Прекрасно, — говорю я со стоном, и Слоан сияет. Она подпрыгивает на месте. Возможно, даже пищит. Я никогда не видел, как она подпрыгивает или пищит, и не уверен, что это связано лишь с Дэвидом, скорее из-за того, что он уговорила меня сделать так, как она хочет.