Ему это понравится. Я точно знаю.
По дороге на встречу мы останавливаемся в ателье Кейн, входя внутрь под аромат кожи и звуки инди-музыки. Я сдерживаю улыбку, задаваясь вопросом, слушает ли Лаклан песни Ларк, и когда смотрю на Роуэна, думаю, что он, возможно, задается тем же вопросом.
— Слышь, старый придурок. Над чем работаешь? — говорит Роуэн, когда Лаклан отодвигает свое потертое вращающееся кресло от стола и бросает что-то похожее на очки для чтения рядом со шкурой, которую вырезает.
— Изготавливаю на заказ седельные сумки для мотоцикла «Харлей». Если бы я сам не мог надрать тебе задницу, клиент с радостью сделал бы это за меня, — парирует Лаклан. — И я всего на два года старше тебя, дебил.
— Тогда зачем носишь стариковские очки? Будто хочешь разгадать кроссворд и заснуть в кресле от «La-Z-boy13», — говорит Роуэн, подмигивая мне.
— Отвали. Че тебе надо?
— Вообще-то, у меня есть небольшая просьба, — говорю я, подходя на шаг ближе к дерзкому старшему брату Роуэна.
— Ах, сама леди-паук пришла просить меня об одолжении, — говорит Лаклан с коварной ухмылкой, откидываясь на спинку.
— Вообще-то, ты мне должен.
— О, правда? За что?
— За спасение твоего младшего брата.
— Если я правильно помню, — говорит Лаклан, постукивая одним из своих унизанных кольцами пальцев по подбородку, — я помог навести порядок на твоем грязном месте убийства и стер все записи о существовании некоего Дэвида Миллера из анналов14 историй серийных убийц. Так что, я бы сказал, мы квиты. Всегда пожалуйста.
Я закатываю глаза, и Роуэн ухмыляется рядом со мной.
— Отлично. В таком случае, одолжение Ларк Монтегю.
Наступает мгновение колебания, потом Лаклан решительно произносит:
— Черт возьми, нет.
— Ну же, — отвечаю я, мой голос граничит с плаксивой мольбой, когда я делаю еще один шаг ближе. — Ларк переезжает в Бостон в те числа, когда нас не будет. Просто помоги ей перевезти вещи в новую квартиру, пожалуйста. У нее их не так уж много.
— Почему не много? — спрашивает Лаклан, нахмурив брови, его голос суров. Мы с Роуэном обмениваемся мимолетным смущенным взглядом, прежде чем я перевожу взгляд на Лаклана.
— Эм, ну, она путешествует налегке…?
Взгляд Лаклана темнеет, как будто этой информации недостаточно, потом он сглаживает свою реакцию под маской безразличия.
— Окей. Но не жди, что я останусь с ней чай попить.
— Конечно, нет.
— И я не собираюсь показывать ей город или что-то в этом роде.
— Ни в коем случае.
— Мы с ней не друзья. Она не будет посылать меня за… молоком.
— Хорошо… передам ей, чтобы она не посылала тебя за молоком. Поняла.
Лаклан хмыкает. Я ухмыляюсь.
— Спасибо, — говорю я, подхожу и обнимаю его, зная, что он не обнимает в ответ. — Ты не пожалеешь об этом.
— Еще как пожалею.
— Тогда ладно.
Я целую его в заросшую щетиной щеку под фырканье Роуэна и затем отступаю.
— Спасибо, старый пердун. Нам пора бежать, — говорит Роуэн с дразнящей ухмылкой, на что Лаклан отвечает равнодушным взглядом, но все равно встает со стула. Он выводит нас из ателье на улицу, и мы строим планы поужинать вместе на следующей неделе, потом он прижимается лбом ко лбу Роуэна, как всегда это делает. А затем мы отправляемся на встречу рука об руку, не торопясь, наслаждаясь друг другом и растущим волнением от того, что нас ждет впереди, пока мы идем к месту назначения.
Маленький латунный колокольчик звенит над дверью, когда мы входим в тату-салон «Prism».
Лора, владелица, тепло приветствует нас и дает Роуэну бланк согласия для заполнения, пока мы с ней тихо уточняем детали эскиза, который я ей дала, чтобы Роуэн не расслышал. Когда все бумажки подписаны, а эскиз напечатан на переводной бумаге, Роуэн садится в кресло.
— Извини, Палач, но я не доверяю тебе, — говорю я, подходя к нему сзади, опуская повязку ему на глаза. Лора ухмыляется, подготавливая руку Роуэна и проводя трафаретом по его шраму.
— Ты ранишь меня, — говорит он.
— Еще бы, — фыркаю я. — Помнишь, как ты следил за мной три дня в Калифорнии только для того, чтобы обманом добиться победы в игре?
— Я не жульничал. А вообще, я проиграл. К сожалению. И до сих пор не могу есть мороженое.
Я улыбаюсь и сажусь рядом с ним, понаблюдать, как Лора начинает наносить первые черные линии на его кожу.
— Может, обезболивающим помазать, или так пойдет?
— Ох, помолчи давай.
Проходит несколько часов, но рисунок оживает на руке Роуэна, эскиз, который я нарисовала сама и доработала вместе с Лорой, чтобы он скрывал его шрамы и соответствовал контурам его мускулатуры. И вскоре она вытирает излишки чернил и пятнышки крови, демонстрируя окончательное изображение. Мы обмениваемся лучезарной улыбкой, пока Роуэн засыпает нас вопросами, на которые мы не отвечаем.
— Ладно, красавчик. Пора смотреть, — говорю я, когда Лора берет Роуэна за один бицепс, а я хватаюсь за другой. Мы поднимаем его на ноги и подводим к зеркалу в полный рост. Я стою рядом с ним, пока Лора снимает повязку с глаз, и он впервые видит татуировку, которая покрывает всю длину его предплечья.
— Срань господня, — говорит он, не отрывая глаз, подходит ближе к зеркалу и крутит рукой из стороны в сторону. Он рассматривает каждую деталь, как в зеркале, так и непосредственно на своей руке, его острый взгляд мечется на меня каждую секунду. — Это потрясающе, Черная птичка.
Черные перья ворона переливаются оттенками индиго, таинственные глаза которого смотрят вдаль. Рядом мясницкий нож, и свет ярко отражается на лезвии. За птицей фон из ярких цветных брызг, похожих на граффити.
— Цвета потрясающие, Лора, — говорит он, глядя на нее с одобрительной улыбкой.