– Вероятность того, что это сделал маньяк, невелика, сэр, – вынужден был признаться Питт. – Если только не будет совершено еще подобное убийство и убийца не оставит нам неопровержимых доказательств того, что это снова сделал он.
– Боже мой, какая страшная мысль… Как я понимаю, вы исключаете, что это дело рук банды грабителей? Я согласен с вами, это не похоже на истину. Они не оставили бы на жертве одежду, деньги в кармане жилета, как вы говорили, и золотые часы с цепочкой. – Он подтвердил свое недоверие решительным кивком. – И к тому же зачем грабителям голова их жертвы? Они обычно вооружены ножами, дубинками или удавкой, но не абордажной же саблей!.. Итак, вы склоняетесь к тому, что здесь действовал маньяк – или же кто-то, кого убитый знал. – Он сжал губы. – Это крайне неприятно.
– Но все же пугает меньше, чем нападение вооруженной банды, которая, ограбив, отрубает жертвам голову, – заметил Питт.
– Да, вы правы, совершенно правы. – Харлвуд слабо улыбнулся. – Как бы там ни было, мы должны как можно скорее все прояснить. Меня особенно беспокоит, не имеет ли это какого-либо отношения к флоту. Это также хотело бы знать Адмиралтейство.
Питт ощутил неприятный холодок страха и представил себе, как придется опровергать различные предположения, не относящиеся к делу.
– По-моему, нет никаких оснований для таких опасений, – осторожно возразил он. – Я был в Портсмуте и беседовал с помощником капитана. Он заверил меня, что у капитана Уинтропа не было никаких ссор или осложнений на корабле. Он был убит на восьмой день своего пребывания в Лондоне.
– Это очень важно, – кивнул Харлвуд, немного успокоившись. – Едва ли кто-либо стал бы ждать так долго, чтобы отомстить за ссору. Такие дела обычно совершаются мгновенно, в состоянии аффекта. И все же совсем исключать такую вероятность не следует. – Он чувствовал себя свободнее, разжав свои длинные изящные пальцы; впрочем, довольствоваться этим и откланиваться пока не собирался.
– Я проверил кое-кого из коллег и друзей погибшего и уточнил, где они были в день и час убийства, – добавил Питт. – Все они находились в Портсмуте в тот вечер и в ту ночь. Никто из них не мог оказаться в это время в Лондоне, даже если бы туда ходили сверхскорые поезда.
– Понимаю. Это уже неопровержимое доказательство. – Харлвуд легко и свободно поднялся со стула. На нем был отлично сшитый костюм, и Питт вдруг почувствовал себя неуклюжим и плохо одетым. Драммонд, он был уверен, не испытал бы такого чувства. Он не был денди, но без всяких усилий мог выглядеть элегантным, как подобает настоящему джентльмену.
Питт тоже поднялся. Карманы его пиджака топорщились от почты и бумаг, переданных ему на ходу дежурным, да еще мотка бечевки, которой он недавно перевязал служебный пакет.
– Итак, вы предполагаете, что причиной были личные мотивы, – заключил Харлвуд. – И тем не менее я уверен, что вы уделите максимальное внимание раскрытию этого преступления, суперинтендант, учитывая его характер и принадлежность убитого к очень известной семье. – Это был не вопрос, а бесспорное утверждение.
– Разумеется, – заверил его Питт. – Но поспешность была бы здесь неуместной.
Харлвуд широко улыбнулся. У него были прекрасные зубы, и он знал это, но все же улыбка была искренней. Он оценил то, о чем Питт предпочел не говорить.
– Разумеется, – согласился чиновник. – Не завидую я вам, суперинтендант… Очень великодушно с вашей стороны уделить мне столько вашего времени. Доброго вам дня, сэр.
– И вам, мистер Харлвуд, – ответил Питт, в душе улыбнувшись подобному эвфемизму. Ни ему, ни Харлвуду этот день не мог обещать ничего доброго.
Не прошло и получаса после ухода чиновника, как в кабинет Питта снова вбежал запыхавшийся сержант с сообщением, что на этот раз к ним в участок пожаловал Джайлс Фарнсуорт, помощник начальника полиции города. Тот не заставил себя ждать, ибо тоже быстрым шагом следовал за сержантом. Он был лет на десять моложе Харлвуда. Обычно подтянутый, спокойный, он сегодня выглядел разгневанным и встревоженным. Как всегда, в белоснежной сорочке с чуть туговатым воротничком, отлично выбритый, с гладко зачесанными назад русыми волосами, открывавшими широкий лоб, он был явно намерен на сей раз излить на Томаса все свое раздражение.
– Добрый день, Питт, – поздоровался он, закрыв за собой дверь, однако так и остался стоять у порога.
Суперинтендант встал и вышел из-за стола.
– Добрый день, сэр.
– Это проклятое дело с убийством Уинтропа, – скривил губы в брезгливой гримасе Фарнсуорт. – Что вы узнали? Мы не можем топтаться на месте. Репутация полиции достаточно пострадала. Мы до сих пор не можем прийти в себя после Джека Потрошителя и того вреда, который он нанес всем нам. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось.
– Нет причины предполагать, что такое снова случится… – начал было Питт.
Но Фарнсуорт был слишком раздражен.
– Послушайте, суперинтендант!.. Конечно, это может повториться, если маньяк из Гайд-парка останется на свободе. Думаете, он ограничится одним убийством? – Он сердито дернул головой. – А если это банда грабителей, один дьявол знает откуда взявшихся, то этих не так легко будет остановить. Город охватит паника, люди станут бояться выходить из дома, полгорода парализует…
– Капитан Уинтроп не был ограблен.
– Тогда это сделал маньяк.
– Капитан не оказывал сопротивления, борьбы не было…
Питт с трудом сдерживал себя. Он понимал, что Фарнсуорт напуган. Политическая обстановка в стране слишком напряжена. События в Уайтчепеле вызвали волнения в стране, рост анархических настроений и насилия. Во многих крупных городах стало неспокойно. Снова открылась старая незаживающая рана – ирландский вопрос. Престиж монархии никогда еще не падал так низко. Достаточно искры, чтобы вспыхнул пожар разрушений, и для многих из них это означало потерю всего.
– Капитан был убит в прогулочной лодке. Он неосторожно свесил голову за борт, и ему одним ударом отрубили ее.
Фарнсуорт замер с застывшим лицом.
– О чем вы говорите, Питт? Вы хотите сказать, что это сделал кто-то, кого он знал, и знал хорошо, не так ли? Что мог делать капитан флота Ее Величества в прогулочной лодке ночью на озере Серпентайн в обществе приятеля, прихватившего топор? Какой-то абсурд… Слишком все это мерзко, Питт, слишком мерзко.
– Я знаю, сэр.
– Кто он, этот несчастный? Какова его личная жизнь? Что из себя представляет его жена? Это слишком скандальная история, и вам придется приглушить ее, если это еще возможно. Верю, что вы это понимаете. – Он пронзил Питта острым взглядом.
– Я никогда не стремился выставлять напоказ человеческие беды и пороки, – заметил Томас.
Это был явный намек, и Фарнсуорт понял его.
– Уинтропы – очень известная семья, у них огромные связи, – наставлял он Питта, переминаясь с ноги на ногу. – Не делайте такое лицо, суперинтендант. Я понимаю, что все придется решать вам…
Он прикусил губу и оценивающим взглядом окинул Томаса, что-то обдумывая. Тот терпеливо ждал.
– Вам будет нелегко, – сказал наконец Фарнсуорт.
Замечание было столь банальным, что Томас не счел нужным отвечать на него.
Фарнсуорт снова помолчал, продолжая смотреть на Питта.
– Вам нужны связи, – медленно и значительно произнес он. – Что вполне возможно. Таким личностям, как вы, кто сам, собственными усилиями выбился в люди, влиятельная поддержка не помешает.
Томас ощутил нечто похожее на страх, но опять промолчал.
– Несколько влиятельных друзей – и многое можно сделать, – убежденно говорил Фарнсуорт. – Конечно, друзей, способных помочь.
Ощущение опасности внезапно прошло. Питт понял, что это не то, чего он опасался, и вдруг почувствовал, что облегченно улыбается. Фарнсуорт тоже улыбнулся.