– Черт возьми!
– Недовольство населения уже переходит за опасную черту. Женщины открыто бранят и оскорбляют людей Ги де Тре. Дело дошло до того, что жители собираются отправить послание самому Жану II Бретонскому, а может быть, даже уже послали. По моим сведениям, в письме особое внимание уделяется недобросовестности Ги де Тре и его людей, особенно первого лейтенанта.
– Не думаю, чтобы мессира Бретонского заинтересовали эти преступные дела, потрясающие одно из его отдаленных владений, – заметил Ардуин.
– Он слишком занят в другом месте, – согласился бальи.
Венель-младший начал подчеркнуто незаинтересованным тоном:
– Перейдем к очевидному. Когда был повешен попрошайка?
– Примерно полгода назад.
– Убийство девочки произошло три или два месяца назад. А другие потом были?
– Не знаю; во всяком случае, мне не приходилось об этом слышать. Я встречался с бальи Ножан-ле-Ротру летом, перед самым днем Святого Якова[73]. Девочку нашли как раз за две недели до него[74].
– Сколько детей было убито таким же способом… ну хотя бы за год?
– Одиннадцать, не считая той девочки. Ну и, разумеется, тела некоторых детей так и не были обнаружены.
– Смерть Христова![75]
Помощник бальи принялся путаться, с трудом подбирая слова, и мэтр Правосудие почувствовал, что тот крайне смущен.
– Я… Я удержусь от такого… радикального уточнения, но мне кажется, что… что я ошибался. Я не знаю… По приказу Ги де Тре некий Антуан Мешод с помощью присяжной матроны[76] исследовал найденные тела. Все дети подверглись жестокому насилию, причем над мальчиками надругались противоестественным способом, после чего все они были кастрированы.
– Проклятье! Гореть ему в аду! – на одном дыхании выкрикнул Ардуин.
До этого момента вся история была ему довольно безразлична и очень далека. Он только и ждал, что удобного момента обратиться к де Тизану с какой-нибудь просьбой. Странное дело, палач, подвергший мучениям, убивший и лишивший мужественности стольких человек по приказу суда, не мог выносить и мысли о том, чтобы кто-то делал это ради удовольствия. То, что кто-то мог наслаждаться страданиями и стонами маленьких невинных детей, повергало его в ужасный гнев. Во всяком случае, осторожность, которой он решил придерживаться в разговоре с заместителем бальи, тонкая хитрая политика, чтобы добиться от него желаемого, – все это уступало необходимости раскрыть ужасное жестокое преступление.
Ардуин еще колебался, перед тем как задать вопрос, который буквально жег ему губы. Не сочтет ли помощник бальи это за дерзость? Даже если они так сердечно беседовали, исполнитель ни на мгновение не забывал, что в глазах всех Арно де Тизан всегда останется благородным господином, в то время как к нему, Ардуину, будут относиться как к болотной грязи. Сеньор бальи обращается к нему с такой вежливостью лишь потому, что палач по сути дела является узаконенным убийцей. Ну и, может быть, существует еще одна причина такого доверительного разговора. В конце концов, почему бы не позволить себе небольшую дерзость, раз уж в кои-то веки такая возможность у него появилась!
– Сеньор бальи, со всем моим почтением, я понимаю ваш интерес к этому Гарену Лафуа, потому что это убийство совершено в вашем судебном округе. Но какая вам забота до Ножан-ле-Ротру, попрошайки и несчастных маленьких жертв убийства? Дети ведь мрут легионами.
Ардуин заметил, каких усилий стоит Тизану сохранить невозмутимый вид. Взгляд его глаз орехового цвета заметно помрачнел, и палач, который столько знал о недрах человеческих душ, чистых и нечистых, понял, что тот собирается ему солгать или, во всяком случае, сказать полуправду.
– Я снова вынужден просить вас дать мне слово сохранить все в секрете.
– Я еще раз даю вам его. Клянусь честью. Да падет на меня вечный позор, если…
Слова Ардуина были прерваны стуком в дверь. Бернадина просунула голову в комнату и спросила:
– Хозяин, достаточно ли напитка? А может быть, подать еще пирожков?
– Все хорошо, благодарю.
Она покачала головой, прежде чем со стуком захлопнула за собой дверь. Ардуин воспользовался паузой, чтобы еще раз наполнить их стаканы, а затем снова уселся перед помощником бальи и спросил:
– Так какую тайну вы мне собирались доверить?
После некоторых колебаний Арно де Тизан произнес:
– Вот в чем препятствие! Я вам уже говорил: я верю Ги де Тре, он благородный человек, приятный в общении. Он из Ренна, принадлежит к старому бретонскому дворянству, очень образован, так же, как вы, страстно увлечен искусством, поэзией и литературой. Думаю, что должность бальи небольшого владения, далеко от всех крупных городов, подходит ему как корове седло. И более чем уверен, что это отвратительное дело с убийствами вызвало у него такое сильное отвращение, что он постарался от него отделаться.
74
Следует отметить, что представление о времени тогда сильно отличалось от нашего. Все ориентировались по смене дней и времен года. То же самое было в гражданских делах. До реформ, проведенных Франциском I, зачастую не было никакого средства установить ни личность человека, ни дату его рождения.
75
Выражение «клянусь смертью Христовой» было признано богохульным. Поэтому часто заменялось похожим словосочетанием.
76
Они помогали женщинам во время беременности и родов и могли свидетельствовать на судебных процессах – например, устанавливая девственность или беременность.