На Лану Дин абсолютно не обижался. Он вышел из номера скорее для того, чтобы дать ей возможность обдумать создавшуюся ситуацию. Пока (и это правильно) он не утвержден центром, она действительно все проблемы должна решать самостоятельно. То, что Гондалев не будет возражать против задуманной им схемы, Дин не сомневался. Они знали друг друга тысячу лет, не раз участвовали в одних операциях, так что его утверждение старшим группы — это всего лишь формальность. Тем не менее формальность важная. Поскольку именно это предопределило бы его статус во время встречи с представителями местной резидентуры. А то, что такая встреча должна состояться в ближайшее время, у него сомнений не было.
Минут через 15 до Ланы дошло, что она ляпнула Дину. Но сейчас не это было главным. Пропал Артемьев. Возникла нештатная ситуация. Это беспокоило. Ей нужны были срочные инструкции из Екатеринбурга. План, предусматривающий эвакуацию Артемьева из Италии (тот, что Дин обсудил с Бенетти), требовал совершенно конкретных действий. И любое отклонение от него могло вызвать подозрение со стороны итальянских спецслужб. А потому Лана решилась. Она набрала со своего телефона прямой номер Гондалева. После минутного объяснения тот сухо сказал: «Жди указаний», — и положил трубку. Через 10 минут она получила SMS. Инструкция была абсолютно четкой и ясной. В четыре часа пополудни они с Дином должны были прийти на встречу с кем-то на набережную в районе площади Сан-Марко. И все бы хорошо. Только вот Дина нет.
Волноваться ей, правда, долго не пришлось. Через пару часов дверь в номер открылась. На пороге стоял довольный и великодушный Дин, который протягивал Лане букет восхитительных фиалок. В 15.30 они вышли из гостиницы и направились в сторону центральной площади города. На набережной Лану задел моложавый красивый мужчина лет 45. Извинившись на чистом русском языке, он пригласил соотечественников выпить по чашечке кофе прямо здесь, на набережной, у среза воды, и полюбоваться вечерним солнцем и заливом. Через десять минут к ним присоединился еще один человек. Со стороны все выглядело как невинная встреча старых знакомых, которые были рады видеть друг друга вдали от родины.
Юрий Петрович как старший взял на себя обязанность проинформировать Дина и Лану о случившемся.
— Пару дней назад мы встречались с Артемьевым, о чем и доложили главе нашей резидентуры Константину Сергеевичу. Тот решил, что на следующую ставку, во время которой должны быть переданы особо важные материалы Тауберга, он пойдет сам. И такая встреча состоялась. Они с Артемьевым пересеклись на набережной, после чего пошли пообедать в небольшой трактирчик Al Gazzettino. Что там произошло — можно только догадываться. Через полчаса в трактире началась стрельба. В результате посетители в панике разбежались, а в кафешке остались четыре трупа: гражданина Австрии и трех итальянцев, выходцев из Кампании и Калабрии, — Юрий Петрович немного разволновался и, дабы успокоиться, отпил глоток минеральной воды без газа, чисто по-европейски. После чего спокойно продолжил повествование: — Убитым австрийцем оказался наш «резак»,[3] царство ему небесное…
— Что, хороший был мужик? — перебил его Дин.
— Да как сказать… Аналитик вроде был хороший. Работу нашу знал. Но… — тут Юрий Петрович как-то осекся и посмотрел вопросительно на своего напарника.
— Странный он был. Если не сказать больше. Вроде патриот. Но русских постоянно называл быдлом, что, конечно, коробило. — Виктор Геннадьевич сказал то, что Юрию Петровичу как истинно русскому человеку произнести было невозможно.