Мы поторопились укрыться на пассажирской палубе, а потом по коридорам добрались до нашей каюты. Там было тепло и сухо, поэтому, закрыв дверь, мы тотчас разделись догола и развесили свою одежду на обогревателях, идущих вдоль стенки. Обогреватели были электрические, с регулировкой, и я немедленно выкрутил регуляторы на максимум, так что от платьев Тани, Оли и моих брюк и куртки вскоре чуть ли не повалил пар.
Сидя на койке, больше похожей на диван, обнявшись, мы согревали друг друга, так что было, конечно, не холодно, да еще обогреватель жарил вовсю. Тем не менее, я все же спросил:
- Таня, ты как? Легко простываешь?
- Нет, милый, я за всю жизнь не помню, чтобы хоть раз загрипповала. А в прошлом году у меня украли пальто в общежитии, так что всю зиму пришлось проходить в осенней курточке. Только к весне накопила на пальто, но так его и не купила – зима кончилась, а потом меня на казнь забрали. И – ничего, не простыла. Так что, за меня можешь не волноваться. Вот Оленька как бы не простудилась…
Оля засмеялась:
- Ну да, конечно, я знаю, что на вид я не очень… И не подумаешь… Но знаешь, Андрюша, тут такое дело… В детстве я часто болела, из простуд не вылезала, и мама, она сама у меня врач, специально начала меня закаливать. Она заставляла меня принимать ванны, постепенно все холоднее и холоднее, а зимой я ходила только в легкой одежде. Я очень обижалась – видела, как всех моих подруг кутают, покупают им зимние пальто, шубы… А я зимой ходила в тоненьком плаще, представляешь? И не потому, что… Просто это было такое закаливание. Родители сначала сильно ругались из-за меня, папа кричал на маму, что со своим закаливанием она перегибает палку, что вот я простыну, заболею и умру, тогда она узнает… И я тоже никак не могла поверить, что это мне поможет, но уже через три года я совсем перестала болеть. И тогда я тоже в это поверила. Да и купание в холодной воде… Я так к нему привыкла, что оно мне стало очень даже нравиться. А три года назад… нет, не три, а восемь, я все время забываю… (тут она тяжело вздохнула) мы зимой всей семьей поехали на горнолыжный курорт, я каталась на лыжах в одном купальнике, и ничего. Мне очень понравилось. А потом, еще через год, когда никто не видел, я на спор с одной девчонкой из нашего класса, она была ужасная задавака, босиком пробежала по снегу больше километра! Она заболела, а мне хоть бы что… Когда мама об этом узнала, она меня очень ругала, объясняла, что не может обычный человек сравниться со мной, когда она меня всю жизнь закаливает… Так что, ты за меня не переживай, ничего мне не сделается. Я сама за тебя и Таню больше переживаю!
Я рассмеялся и обнял ее:
- Ах ты, мой белый медвежонок! Я очень рад, Оленька. Но впредь нам будет наука. Как только приплывем в Лисс, обязательно купим нам всем сменную одежду, в том числе и что-нибудь теплое…
Но у Оли вдруг резко изменилось настроение. Она сидела мрачная, не улыбаясь нашим с Таней шуткам, а потом я даже заметил, что по щекам ее текут слезинки.
- Что с тобой, милая? Что случилось? – забеспокоился я, обнимая ее и целуя. – Что тебя так расстроило?
Но она только вяло отмахнулась:
- Андрюша, я родителей вспомнила… Как они заботились обо мне… Как переживали… А я…
- Что – ты, милая? Чем ты перед ними провинилась? Чем обидела?
- Я… Я их бросила… Умерла… - и она заплакала, тихонько всхлипывая.
- Ну, что ты! Разве ты их бросила? Это судьба… Ты их спасла! И разве ты виновата, что тебя воскресили? Или лучше бы было тебе остаться мертвой? Что бы это изменило? Это я виноват… Я просто не смог тебя уговорить… Как Таню… Ты прости меня, Оленька!
- Нет, Андрюшенька! Ты не виноват… Я понимаю… И тогда Таня бы не стала твоей женой, а мне – сестрой, даже гораздо больше, чем сестрой! Да и ничего бы у тебя тогда со мной не вышло, ты и сам знаешь. Меня только и хватило, чтобы сделать тот шаг… Последний… - и она продолжала тихонько всхлипывать.
Таня, внимательно посмотрев на Олю, а затем пощупав свое платье, висящее на обогревателе, сказала:
- Ну ладно, мое платье уже почти высохло, я пойду в ресторан, возьму нам что-нибудь перекусить, а вы пока побудьте тут, вам идти не в чем. В тех платьях, которые в чемодане, только на пляж ходить. А у Андрея вообще ничего нет. – И она мигом натянула свое старое зеленое платье, схватила сумочку и убежала, захлопнув дверь каюты.